Слезы на камнях
Шрифт:
И когда она подумала об этом, на нее накатилась ледяная волна страха, сжавшая в комок не только тело, но и душу, заставив бешено биться сердце, а зубы стучаться, нервно и неровно, словно ветер о полог повозки. Мати застыла на месте, начала беззвучно, одними губами читать молитву – оберег, но остановилась, не закончив, втянула голову в плечи.
Девушка как-то сразу смирилась, решив, что достойна этого наказания. Достойна любой, самой жестокой, ужасной, безжалостной кары. Ей захотелось заползти в какую-нибудь, самую крохотную из пещерок, ту, в которой она бы с трудом поместилась, чьи своды давили
Но… Тут она вспомнила о Шуши.
"Ей нужна помощь! Ей нужен Шамаш! И я не могу остановиться, смириться прежде, чем она будет спасена! А что случиться потом – не важно. Не важно, если с ней все будет хорошо!" И она вновь зашарила рукой вокруг, глаза, старательно, боясь моргнуть, вглядывались в окружавший ее мрак, так, что очень скоро их защипало от напряжения, они заслезились…
И потому в первый миг Мати не поверила, когда увидела забрезживший в непроглядной тьме бледный, неясный огонек… Она заморгала, затем – поднесла к лицу ладони, старательно протерла глаза… Но огонек не пропал. Он был. И был не где-то далеко, а совсем рядом, на самой груди.
"Странно… – в первый момент она была удивлена. Но уже через миг… – Ну конечно! – озарила ее мысль, заставив забыть обо всем остальном, всем плохом, мрачном, радуясь этому огоньку, словно взошедшему солнцу. – Это талисман!" – как она могла о нем забыть!
Сев на одеяла, она сунула за пазуху дрожавшую толи от волнения, толи нетерпения руку, вытянула камень. И тотчас зажмурилась от света, который нескончаемым потоком ударил прямо в глаза.
Мати была поражена, обрадована, очарована новым чудом, произошедшим с ней.
Конечно, она знала, что талисман, который она носила с собой – не простой камень, а частица самого волшебства. Но… Но ведь она не была наделенной даром… И вообще, тепло – это да, но свет…
"А, не важно, – Мати небрежно махнула рукой. Какое это сейчас имело значение? – Главное, что у меня есть свет!" Она вновь открыла глаза – сперва осторожно, боясь ослепнуть, затем – смелее… В первый миг бивший из талисмана луч показался ей слепяще яркой. Но потом, когда она привыкла к нему настолько, что смогла оглядеться вокруг, поняла – он не сильнее огненной лампы, причем горевшей не в полную силу. И все же, его было достаточно, чтобы нарушить непроглядный покров мрака, освещая чрево повозки.
Держа талисман перед собой, как факел или лампу с огненной водой она огляделась вокруг.
Повозка казалась совершенно пустой. Лишь в самом дальнем углу, во мраке, кутаясь им словно одеялом, лежал бог солнца.
– Шамаш! – увидев его, девушка облегченно вздохнула, улыбнулась и бросилась к нему. – Насилу тебя отыскала…
Он не сдвинулся с места, не повернулся, словно не слыша ее голоса.
Повелитель небес лежал на спине, неподвижен и отрешен. Его голова, покоившаяся на свернутом в трубку куске войлока, который мужчины – караванщики использовали вместо подушек, была повернута на бок, лицо закрывала тень. На нем были повседневные шерстяные брюки и длинная рубаха. На сложенном свитере лежала правая, обожженная сильнее левой, рука, полушубок укрывал ноги…
Он выглядел как человек. Но не живой, подвижный, а скованный вечным сном, одетый в лед…
– Шамаш… – вновь ощутив приступ беспокойства, который морозом обжег ей душу, Мати двинулась к нему, стремясь поскорее коснуться его руки, ощутить ее тепло, убеждаясь, что он жив.
– Шамаш… – сев рядом с ним, она протянула руку…
– Не буди его, – тонкие, цепкие пальцы схватили ее за запястье, сжали, удерживая.
– Ах! – вскрикнув от неожиданности, она в страхе повернулась на голос, боясь увидеть призрака… Или даже саму богиню смерти, пришедшую к своему брату.
В повозке, рядом с девушкой, действительно была богиня, но не та, которую побаивалась ее душа.
– Госпожа Нинтинугга… – прошептала Мати.
– Нинти. Теперь все зовут меня Нинти.
– Но…
– Что тебя смущает? Называешь же ты Его просто Шамашем?
– Да! И я первая среди смертных мира снежной пустыни назвала его так! – девушка взглянула на нее смело, даже – с вызовом.-Отпусти меня! – то, что она могла своей дерзостью, непростительной для смертной, оказавшейся перед ликом небожительницы, прогневать богиню врачевания, не страшило ее душу, представляясь наименьшей из зол.
Молодая караванщица просто не могла вести себя иначе. Мысль о Шуши вынуждала ее торопиться. И уж конечно, у нее совсем не было времени для всех этих восхвалений и поклонений.
Та послушно разжала пальцы, но ладони с руки девушки не убрала:
– Не буди его! Ему нужен отдых. А вы постоянно беспокоите его! И вообще, ты не представляешь, каких усилий нам стоило усыпить его…
– Нам?
– Ну, я ведь не богиня сновидений!
– Госпожа Айя… Она здесь?
– Не-а, – Нинти потянулась. – Она просто объяснила мне, что нужно делать. И у меня, – она была вполне собой довольна, – как видишь, все получилось. Конечно, с помощью ее сил.
– Но Шуши…
– Золотая волчица? – богиня врачевания лишь чуть повела бровью.
– Да! Она уже рожает,и…
– Звери делают это сами, не нуждаясь ни в чьей помощи. Не волнуйся за нее.
Не волнуйся! Сказать это было то же самое,что попросить рыдавшего навзрыд младенца не плакать! Как вообще можно говорить это, ничего не зная…
– Шуши нужна помощь! Сати сказала, что роды будут тяжелыми!
– Что ж… Раз она в этом уверена. Ее дар позволяет ей судить об этом… – богиня врачевания двинулась к краю повозки. – Значит, ей действительно нужна помощь…
"Не твоя!" – хотела закричать ей вслед Мати, но она вовремя прикусила язык.
Благосклонность Шамаша вовсе не означала, что все остальные боги будут к ней столь же терпимы и понимающие милосердны.
– Что же ты? – видя, что девушка не сдвинулась с места, продолжая все так же сидеть возле бога солнца, спросила Нинти. – Если все действительно так, как ты говоришь, нужно торопиться!
– Но… – Мати растерялась, обернулась назад, на застывшего без движений, словно ледяное изваяние, Шамаша, чуть наклонилась вперед, вслед за богиней врачевания, которая словно силой тянула ее за собой. Это было не совсем то, чего она ждала, чего искала, зачем пришла. Она хотела… Должна была поскорее привести к своей Шуллат повелителя небес, а не одну из младших богинь. Пусть даже та и была богиней врачевания.