Слезы Огня
Шрифт:
Ударившись всем телом в грудь Гуннара, я смогла оттолкнуть его от себя и рванула мимо, намереваясь улизнуть. Но не тут-то было. Выкинув руку, северянин успел ухватить меня за кисть и с силой дернул назад.
— Да отпусти же! — на глаза набежали первые слезы.
— Я не могу! — ответил он. Обожженные щеки мужчины алели яркими пятнами, и я отчего-то испытала облегчение от того, что не так уж и сильно повредила его кожу. А затем чьи-то руки принесли долгожданное освобождение. Я только успела моргнуть, как Гуннар отлетел в сторону, и кто-то схватив меня за руку, повел за собой. Светлые волосы,
— Кто ты? — крикнула я в спину спасителя.
— Потом познакомимся, после того, как выберемся из этого переполоха! — он обернулся на мгновение и затем прижал меня к груди, заставив присесть вместе с ним на корточки. Над нашими головами пролетело что-то тяжелое и увесистое, после чего рядом раздался чужой болезненный крик. Мы тот час же поднялись и лавируя между перевернутыми столами и дерущимися, направились к выходу. Потасовка за нашими спинами нарастала, грозясь перерасти уже в бойню. Я дрожала в руках незнакомца, пока он пытался протащить меня через таверну мимо дерущихся.
— Нечай! — вспомнила я и дернула своего спасителя за руку. Он, словно прочитал мои мысли и бросил коротко, — Не переживай за старика, я видел, как он спрятался за пивной стойкой, — и рванул вместе со мной к двери.
Мы вывалились в летнюю ночь из шума таверны. Пробежали еще несколько шагов от крыльца, прежде сем остановились, причем я налетела на спину своего спасителя и почему-то так и осталась стоять, уткнувшись носом чуть ниже его лопаток. Мужчина развернулся ко мне, и я отошла на шаг назад, глядя в светлые глаза, глядящие на меня с интересом и скрытой улыбкой.
— Спасибо! — сказала я еле слышно.
— Кажется, сегодня я свел на нет все свои трехдневные старания заключить с Гуннаром дружественный договор, — произнес мужчина и представился, — Булат! — глаза озорно сверкнули, и я улыбнулась в ответ, рассматривая мужчину, который так часто приходил ко мне в моих снах. Наверное, это показалось ему несколько странным, потому что одна бровь на его лице взлетела вверх.
— Что? — только и спросил он.
А я… Я даже не знаю, что на меня нашло. Словно в голове разом помутилось. Сон стал явью, и я до боли хотела прикоснутся к Булату, почувствовать тепло его кожи под своими руками. Я шагнула к мужчине и приподнявшись на цыпочки, закинула свои руки к нему на шею и потянулась губами, а когда он не ответил, распахнула глаза и уставилась в его удивленные глаза. Затем так же быстро соскользнула назад, закрыв ладонями лицо и отвернулась.
— Что он подумает обо мне? — мелькнуло в голове. Жар окрасил мои щеки в пунцовый цвет, — Только что отбивалась от объятий Гуннара, а сейчас сама лезу с поцелуями, — я сама не понимала, что происходило, но меня неумолимо тянуло к этому мужчине. Тянуло так, что суставы сводило болью.
— Ты что это, девочка? — спросил Булат. Его голос странно хрипел. А затем сильные руки отняли мои ладони от лица и на меня взглянул сверкающий взгляд мужчины.
Если бы я могла, я бы покраснела сильнее, но увы. Лицо пылало от стыда, а тело предательски подговаривало разум сдаться. Я открыла было рот, чтобы выдавить из себя слова сожаления, но смогла только что-то прохрипеть… Так всегда. Когда
— Я не для того спасал тебя от Гуннара, чтобы самому… — произнес Булат и замолчал. Я видела, как его глаза смотрят на мои губы и внезапно поняла, что мы оба хотим одного и того же. Нас тянет друг другу, толкает какая-то сила, лишающая разума.
Положение спасли внезапно распахнувшиеся двери.
На землю с крыльца слетели двое мужчин, сцепившихся в пьяной схватке и Булат подгреб меня к себе, обхватив обеими руками, да прижал к груди так сильно, что я под моими ладонями отчетливо ощущалось бешеное биение его сердца. Пьяницы недолго повозились в грязи, а затем дружно захрапели на весь двор.
— К Потапу ты больше не вернешься, — внезапно произнес мужчина и выпустив меня из своих объятий, взял за руку, — Тебе есть где остановится? — спросил он тихо.
Я покачала головой. Мне не куда было идти, к тому же я не оставила бы старика.
— Нечай, — только и пробормотала я и Булат кивнув, отвел меня в сторону от крыльца, оставив в темноте, — Жди здесь, — произнес он и вернулся в таверну.
Сколько прошло времени, я не знала. Может совсем немного, но мне, стоявшей в темноте под крышей таверны, сбоку от ее главного входа, было страшно. Я стояла, дрожа от непонятного озноба, хотя воздух был теплым, и думала о том, что иногда все же стоит доверять своим предчувствиям.
— Зря мы зашли в этот город! — произнесла я тихо, а затем одернула себя. Если бы мы не оказались в этой таверне, я бы так и не встретила своего ночного гостя, и он продолжал бы тревожить мои сны, появляясь и пропадая с рассветом.
— Верея! — голос старика раздался совсем рядом. Как только я пропустила их приход.
Нечай выглянул из темноты с арфой наперевес.
— Наши вещи? — спросила я и старик только пожал плечами.
— Ну и ладно, — махнула я рукой. Жаль было лишь барабан, что мы купили не так давно. Почти новый…
— Я отведу вас в дом, где остановился со своими людьми, — произнес Булат, стоявший за спиной старика, а затем поторопил нас, — Уходим отсюда. Гуннар скоро выйдет из таверны…
Мне неожиданно стало интересно, чем таким оказался занят мой несостоявшийся поклонник, раз, к моему счастью, не погнался за мной сразу, но спросить я не решилась. Старик шагнул следом за нашим спасителем в калитку, расположенную в воротах, что осталась приоткрытой, видимо для гостей, которые могли захотеть покинуть раньше гостеприимную таверну Потапа. Я поплелась замыкающей шествие, вся разряженная в алое с непокрытой головой, при этом радуясь тому, что сейчас ночь, и улицы пусты, а мои волосы не полыхают, привлекая ненужное внимание.
Я смотрела на широкую спину мужчины, что шел впереди нас и думала о нем, благодаря судьбу, что столкнула нас сегодня… на радость или беду…
Дьярви лежал на плоском камне в пещере, возвышаясь над ледяной долиной. Он дремал, ожидая прихода матери, и белая волчица не заставила себя долго ждать.
Брунхильда вернулась не одна. Вместе с ней пришла вся стая. Все взрослые самцы и даже пара самок, достигших по мнению Брунхильды возраста, в котором могут принимать решение вместе с остальными волками.