Слишком много блондинок
Шрифт:
Хотя те, которые пьют с утра, они пьют не потому, что, едва проснувшись, тянет к стакану. Просто им к вечеру надо протрезветь — ночная смена или вставать очень рано.
Перед эфиром разыгралась драма. Сегодня мы должны были обсуждать «позирование нагишом». Или съемки нагишом. То есть всякая эротика — кто «за», кто «против». Не в общем смысле, а в личном — кто почему соглашается или отказывается. Актриса, известная по сериалам, Ирина, должна была раздеться в эфире — не полностью, а до трусов и лифчика. Белье ей подобрали такое, что оно походило не на нижнее белье, а, скорее, на купальник. Никакого похабства. И тема была заготовлена
Ирина снималась во всяких постельных сценах и эротических журналах, а теперь — за пятнадцать минут до начала — уперлась. Заявила, что пообещала сгоряча, а теперь жалеет, но ведь человек имеет право на ошибку, и, вообще, ее муж… Все растерялись и по седьмому кругу напоминали ей, что она обещала…
— Слушайте, а для журнала не слабо было раздеться? — разозлилась я. — И почему, интересно, муж ничего не говорил, когда вы изображали проститутку, которую насилуют пять человек, и на всю Россию передавали ваши голые сиськи, а?
— Вы поймите… — блеяла Ирина.
— Ничего я не хочу понимать. — Я говорила негромко, но выразительно. — Кроме того, что вы самым наглым образом подставляете кучу народа. Надо было не соглашаться, а не отказываться за две секунды.
— Я…
— До свидания, без вас обойдемся, — заявила я. — Проводи девушку, — попросила я ассистента, — а то она заблудится.
— А как же… — начала было Ирина.
— Никак, — отрезала я. — Покажем в передаче вместо вас ваши фотки с сайта «голые знаменитости.ру». И еще к вашей голове приделаем тело какой-нибудь порнозвезды.
Я пошутила, но Ирина чуть не задохнулась от возмущения — видимо, сегодня ей хотелось принимать жизнь трагически. Оставив ее на растерзание ассистенту и стилисту, я потащила Алису в студию.
— А ты уверена… — спросила Алиса.
— Да пошла она… Знаешь, я просто расскажу все, как есть. — Я бурлила от возмущения. — Нечего устраивать истерики.
Я все рассказала, и меня чуть не убили.
Ничего страшного не случилось — я не ругалась матом, никого не обзывала, не критиковала, но почему-то разыгрался скандал. Муж этой чокнутой Ирины, ее продюсер, художественный руководитель — все они звонили, как ненормальные, а муж даже приперся лично и орал, что он подает в суд. Это уже второе напоминание о суде — после Лики, видимо, я приобретаю скандальную репутацию. Как ни странно, руководство было на моей стороне — они меня защищали и пытались объяснить всем этим умалишенным, что суд иск не примет — повода нет. А если и примет, то они проиграют. Я слушала все это и думала, что сама скоро сойду с ума — заявлюсь на передачу голой или что-нибудь в этом духе.
Не дожидаясь конца переговоров, я ушла, напоследок состроив за спиной оскорбленного супруга страшную рожу и показав его спине средний палец.
Глава 29
У Феди меня встретила толстая добродушная женщина лет пятидесяти. Она показала, как открываются замки, где что лежит на кухне и что находится в комнатах. Комнат было три: спальня, в которой я однажды спала, гостиная, еще одна спальня — видимо, для гостей. Кухня, спальня и гостиная
Когда женщина ушла, мне вдруг стало не по себе: я представила, как сюда врываются вооруженные до зубов грабители, выкорчевывают сейф с миллионом долларов, а меня потом во всем обвиняют. Тут что-то заверещало, и я чуть не заплакала, решив, что это сигнализация.
Но вместо ударов ломом и стрельбы услышала откуда-то Сашин голос: «…что уже со старыми подругами говорить не хочешь? или вы там совокупляетесь без перерыва? как у него — большой?». Сообразив, что голос доносится из автоответчика, я заметалась по квартире, но уже по дороге в спальню вспомнила, что домработница знакомила меня с телефоном, который в кухне, и, спотыкаясь о ковры, понеслась туда. Схватив трубку на «ну ладно, пере…», я крикнула:
— Алло!!!
— Ну как? Большой?
— Я одна! — Я все еще кричала. — Федя на работе.
— А где он работает?
— Понятия не имею.
— Ладно… У нас сегодня вечеринка. Соберутся мои друзья, не хотите присоединиться?
— Я точно хочу, а насчет Феди не знаю. Его как — брать?
— По желанию. Записывай адрес.
Только я повесила трубку, как из коридора донеслись странные звуки. Меня затрясло — в замке кто-то копошился. Я схватила в одну руку телефон, в другую бронзовую статуэтку и, дрожа от страха, бесшумно приблизилась к дверям. На лестничной клетке кто-то чертыхался — я же заперлась на все замки и даже засов задвинула.
— Кто там? — не выдержала я и быстро набрала 02.
Голос на лестнице спокойно и удивленно спросил:
— А это кто?
Врубившись, что стою рядом с интеркомом, я увидела на мониторе взлохмаченную женщину. В руках у нее были ключи. Отключившись от милиции, я спросила, что ей надо.
— Вообще-то Федю. Таня, откройте, это же я — Наталья.
«Наталья», — хмыкнула я. Но если она знает домработницу… хотя Татьяна только что ушла и эта Наталья могла намеренно дожидаться, а теперь, нарвавшись на меня, выкручивается. Если она грабитель, то уж, наверное, постаралась узнать, как зовут тех, кто бывает в доме.
Зазвонил телефон.
— Там к тебе рвется дама, которую зовут Наташа, — устало произнес Федя. В это время женщина в мониторе складывала мобильный. — Пусти ее. Перезвони, когда она уйдет.
Я открыла дверь, не успев ничего разузнать — Федя повесил трубку. В квартиру, едва щелкнул последний замок, решительно зашла нежданная гостья. Ей было лет тридцать — тридцать два. Ноздри у нее были слишком крупные, губы — чрезмерно толстые. Может, все дело было в тройной инъекции силикона, но верхняя губа у нее раздулась чуть ли не до носа. На дамочке были тертые джинсы на бедрах, майка с Мадонной в блестках и стразах, красная лаковая сумка. Черные волосы на макушке были вытравлены до белизны и по всей длине выкрашены темно-русыми прядями. Выглядела она круто, если бы не выражение лица — казалось, сейчас либо ее хватит инсульт, либо начнется эпилепсия.
— Вы кто? — спросила она резко и сипло.
— А вы? — ответила я.
— Я же сказала, меня зовут Наталья.
— Ну хорошо, а меня Вера. — Я закрыла дверь.
— Что вы здесь делаете? — она положила сумку на стол перед зеркалом.
— Открываю вам дверь, — усмехнулась я. Странная тетка.
— Понятно. — Она прошла в спальню. Обернувшись на пороге, соизволила объясниться: — Мне надо забрать вещи.
Я пожала плечами и пошла на кухню. «Может, это та самая гарпия-бывшая-подруга?» — гадала я, заливая кипятком растворимый кофе.