Слишком жаркий Кипр [СИ]
Шрифт:
— Ну нет, это скучно.
Между тем Юрий обратил внимание, что и их еврейский друг рассматривал юного хакера очень даже заинтересованно. Но именно он прервал этот взрыв восторга.
— Тогда набери еще и название "Хайфа", — попросил Шнейдер. Мишка сыграл на своем немузыкальном «инструменте», и тут его веснусщатое лицо изобразило недоумение.
— А вы знаете, «Хайфа» так же заходила в порт Лимассол. Две недели назад. Только она простояла в порту всего два часа, и ушла.
Все переглянулись.
— Странно. Что ему нужно было тут делать два часа?
Мишка же продолжал работать, он все стучал по клавиатуре, и на экране монитора появлялись все новые и новые надписи.
— Вот, есть! — Обрадовано возвестил он минут через пять. — Они заправлялись. Приняли на борт пятьдесят тонн топлива.
— Сколько! — удивился Зверев. — Это что за яхта такая, если может принять на борт пятьдесят тонн солярки?
Шнейдер разворошил свои записи, и кивнул головой.
— Да, «Хайфа», это не яхта, это целый теплоход. У него водоизмещение в пять раз больше, чем у "Счастливого Меркурия". Два часа, это они еще очень быстро заправились. Обычно только регистрация и таможня длятся столько.
Мишка отрицательно замотал головой.
— Они не проходили таможню. С борта корабля никто не сходил, они только приняли шланг, заправились, и ушли обратно в море.
Трое остальных мужчин со все большим уважением рассматривали худощавого самородка.
— Молодец, — еще раз сказал Юрий. — Кстати, а где твоя подруга?
— Да, ваши эти тетки решили взять ее на этот ваш «золотой» бал, теперь носятся по всему городу, подбирают платье, туфли.
Это было сказано с явным возмущением и осуждением.
— А ты что, против, что ли? — удивился Зверев. — Не хочешь, чтобы Светка твоя побывала на настоящем балу?
— Конечно не хочу! — Мишка был возмущен до глубины души. — Ее там сразу украдут. Ольга Леонидовна вон какая старая и страшненькая была, и то ее украли. А Светка моя в два раза моложе, ее мигом украдут.
Как обычно это было с Мишкой, он сначала сказал, а потом подумал, что сказал. По выражению ужаса на лице, он ожидал от Астафьева если не мгновенной смертной казни, то серии пыток, это точно. Но Юрий только усмехнулся.
— Ну-ну! Скажи спасибо, что Ольги сейчас тут нет, хотя я переедем ей твои слова.
— И как ты это собираешься сделать? — спросил Зверев.
Юрий посмотрел на него, и вдруг его осенило.
— Мишка, я тебя пока убивать не буду.
Он доброжелательно похлопал его по шее.
— Но, с одним условием.
— С каким?
— Отпечатай эту фотографию, так, что бы она была бы один к одному с оригиналом.
— Да, раз плюнуть. Счас, только фотобумагу принесу.
Через пять минут перед ними лежали два снимка, и ей богу, никто уже не понимал, где тут оригинал, а где копия.
— И зачем это тебе нужно? — спросил Шнейдер весьма настороженным тоном. Юрий его понял.
— Тебе нужен Шакир? — вопросом на вопрос ответил Юрий.
— Да.
— И мне тоже.
Астафьев ткнул пальцем в фотографию.
— Только через нее мы сможем выманить его из его потайной норы.
Шнейдер несколько минут обдумывал его предложение, потом согласился.
— Хорошо, только звонить ему будешь по моему приказу.
ГЛАВА 12
В это самое время жизнь Ольги Малиновской висела на волоске. Ее странное положение кормилицы при красивом младенце с террористическим прошлым закончилось с приездом на яхту Ахмеда Шакира. Она, собственно услышала сначала его голос за дверью каюты. Шакир орал что-то на своем родном языке, и с удивлением Ольга услышала в этом голосе визгливые, бабьи нотки. Через несколько минут он без стука открыл дверь в каюту Мансура. Зрелище, представшее перед его глазами заставило его просто задохнуться от возмущения. Женщина, которая унизила его как никто в этой жизни, лежала в вальяжной позе на его кровати, а на его коленках пристроилась голова Мансура, который равномерно и методично посасывал мундштук кальяна.
Пауза была короткой, затем Шакир просто обрушился на своего гостя с хорошо отрепетированной истерикой. Он что-то орал на Мансура, тыкая пальцем то на него, то на Ольгу, то на потолок, то себя в грудь. Через каждое предложение он театрально вздымал вверх руки, при этом поминая Аллаха. У него даже слюна летела во все стороны, и, по тому как морщился затылок Мансура под ее рукой, она поняла, что эти неприятные брызги долетали даже до него. Наконец Мансур не выдержал. Он взвился с кровати с грацией вырвавшейся из засады кошки. Много говорить он не стал, просто схватил турка рукой за горло, и выдал короткую, емкую фразу. Затем он толкнул его назад, и Ахмад, схватившись руками за горло, пятясь, вышел из каюты. Когда дверь закрылась, Мансур медленно повернулся к ней лицом. Теперь перед Малиновской стоял совсем другой человек. Это был тот же самый, красивый, умный, чувственный юноша. Но в глазах его было что-то, что заставило Ольгу невольно вспомнить о Боге, а по ногам, от пяток вверх, покатились целые стада мурашек.
— Он сказал, что у твоего мужа на груди крест, вырезанный моим братом. Это правда? — ровным голосом спросил он.
— Да.
Ольга не добавила ничего, она старалась просто глядеть в его глаза не опуская свои вниз и не отводя в сторону. Весь ее женский опыт, вековое подсознание чисто женской мудрости, вся практика допросов ее прокурорской карьеры работало сейчас на нее, боролась за ее жизнь. А Мансур продолжал.
— Еще он сказал, что он убил Хаджи и за это получил орден.
— Да, это так. Он офицер милиции, это его работа.
Мансур напрягся, и Ольга поняла, что сейчас она задаст самый страшный вопрос.
— Еще он сказал, что именно он, твой муж, убил моего брата, Шаха.
— Нет. Это я убила его, твоего брата.
Вот теперь она уловила что-то новое в его глазах. Это было и удивление, и что-то, удивительно похожее на зависть. Долго, невероятно долго он смотрел на Ольгу, и лишь потом задал свой вопрос.
— Зачем ты это сделала?
— Он хотел вырезать сердце моему любимому человеку. Я успела в последнюю секунду, он уже поднял свой кривой нож.