Слишком живые звёзды 2
Шрифт:
– Нам нужно уходить, – её голос находился на грани шёпота, будто она боялась, что чужие уши могут их услышать. – Пойдём в гостиницу, мы недалеко ушли. Я смогу вас донести, только, Жень, пожалуйста, нужно поторопиться. Ты истекаешь кровью.
– Нет. – Хоть он и балансировал меж сном и реальностью, его слова звучали твёрдо, как отрепетированная речь. – Мы должны показать им силу. Сейчас. Именно сейчас. Иначе они рано или поздно поймут, что могут запросто победить нас. Подержи девочку.
Женя передал Кате всё ещё плачущую малышку и поплёлся к брошенным магазинам на другой стороне
И вот тогда он допустил ошибку – Женя повернулся к голодным глазам спиной, и в десятках зрачков отразилась такая манящая кровь.
Вожак шагнул вперёд, армия последовала за ним.
– Ты что собираешься сделать? – Серые глаза широко раскрылись, а голос сорвался на крик, ведь… что он, чёрт побери, собирается сделать?!
– Так, Кать, послушай меня. – Он положил руку на её плечо и сжал его – то ли для того, чтобы обратить на себя внимание, то ли для того, чтобы не упасть. – Вы с Рэнджем возвращаетесь в гостиницу обходным путём.
– Нет!
– Слушай меня! – Впервые Женя рявкнул на Катю, да так, что та невольно дрогнула. Вожак немного шелохнулся, но и его терпение находилось на пределе, потому что в воздухе плавал безумно приятный аромат крови.
И скорой смерти.
– Возвращайтесь и ждите меня. Не смей высовываться, слышишь? Жди…меня… – Он опустил голову и глубоко вдохнул. Воздух царапал лёгкие. Лёгкие царапали рёбра. Рёбра царапали грудь.
– Женя, я…
– Заткнись, Катя, просто помолчи! Дай мне пару секунд!
– Зачем тебе эта труба?!
Женя посмотрел на неё так, будто видит последний раз. И от этого взгляда… от этого прощального взгляда…Катю передёрнуло. Она почувствовала, как начинает злиться. О, это до боли знакомое чувство… Гнев зарождался в бьющемся сердце. Да, это она – необузданная ярость, что сопровождала Катю всю жизнь. Сейчас она поднималась из тёмных глубин вязкой магмой и грозилась залить собой всё вокруг! Ярость… Как приятно испытывать её вновь.
– Я собираюсь показать им, кто здесь главный. Раз и навсегда. – Кровь из носа продолжала окрашивать нижнюю половину лица в бордовый, смешиваясь с чёрной копотью. Они разбегутся, когда поймут, что их вожак слабее меня. Я сражусь с ним, и на этом всё кончится. Нужно, Катя, нужно обозначить своё место, иначе они достанут нас и в гостинице. Они достанут нас отовсюду, если будут уверены, что смогут. А они смогут. Поэтому я убью их лидера, чтобы они больше к нам не совались. Мы теперь одно целое, я не хочу терять тебя.
– Ну уж нет! Будешь так приказывать своим детям, но не мне! Держи её! – Катя отдала девочку Жене, и он инстинктивно взял её, разжав ладонь, в которой была металлическая труба. Только когда она оказалась в женских руках, пришло осознание того, что малышка теперь вжимается в его шею, а не в её. – Ты еле стоишь на ногах. Если сунешься к ним, – Катя указала трубой на стаю, – то тебя разорвут! Ты этого не понимаешь?! Короче, стой здесь с девчонкой, а я пойду и обозначу им, кто есть кто. И только попробуй пойти за мной, понял? Мы с Рэнджем справимся,
И она направилась к Вожаку, оставив Женю одного, с плачущей малышкой на руках.
Он лишь закрыл глаза и прижал к себе маленькую головку, молясь не понятно кому, чтобы с Катей всё было хорошо.
Алексей Царёв смотрел на выведенное им слово и обводил острые буквы, ломая уже третий грифель подряд.
ЕВГЕНИЙ
К Вожаку подходила Волчица.
Сначала он заметил, что на него надвигаются два силуэта: один – женщины, другой – рычащего пса, чья сила витала вокруг него аурой. Но с каждым шагом контуры женщины превращались в контуры Волчицы. Волчицы с серыми, полными решимости глазами.
К Вожаку подходила Волчица, обнажив свои клыки в грозном оскале.
Женя смотрел на Катю и вдыхал тёплый воздух, временами проваливаясь в темноту и выходя из неё. Ветер покачивал его тело совсем как тонкую осину, и если он хоть немного усилится, то без труда оторвёт ноги от земли. Носки пропитались кровью, стекающей со спины, раны дышали сами по себе – Женя чувствовал, как они раскрываются и сжимаются подобно обезображенным губам. Но он не обращал на это внимание, потому что смотрел на неё – прекрасную хищницу, чьи бёдра обтянули те же джинсы, что и его.
Девочка уже успокоилась, не пыталась вырваться наружу. Кажется, она заснула. Да, точно, заснула – обвила шею ручками и положила головку на плечо, сомкнув заплаканные глазки. Женя поглаживал макушку чёрных волос. Поглаживал так, будто обнимал свою дочь. Сон наваливался на сознание мощной волной, но пока на руках спала эта девочка, имя которой до сих пор оставалось загадкой, следовало стоять до конца. Катя продолжала подходить к стае, а потому нужно было быть на чеку, ведь схватка могла начаться в любой момент.
– Как тейя заут?
Девочка подняла голову, и от одного её взгляда захотелось растаять, ведь ничто на свете не имело право вызвать такие слёзы на ещё совсем детском личике.
– Меня зовут Женя. А тебя, малышка?
– Я Кйистина. Мама меня так назвала. Вон моя мама! – Она попыталась перегнуться через плечо и указать на чёрные останки лежащего на асфальте трупа, но Женя тут же развернул её к себе, обняв ещё крепче.
– Тебе же страшно, Кристина? Страшно?
– Осень!
– Всё будет хорошо. Просто обними меня и жди. Скоро всё закончится, и мы пойдём…домой.
– А как иё заут? – Кристиночка указала в сторону стаи сидящих собак, будто бы не замечала всех тех зверей, что вот-вот сорвутся с цепей.
– Её зовут Катя. Мы с ней…дружим. Мы друзья.
Особенно в постели. Там наша дружба достигает пика.
– Кьясивайа. У тебя хайоший друг!
– Я знаю. – Женя наблюдал за своим другом, за подхватываемые ветром светлыми волосами и невольно подумал: «Она действительно красива. Безумно красива». – Подожди чуть-чуть, крошка. Лучше давай поболтаем.