Слишком живые звёзды
Шрифт:
В прошлом году он праздновал свой сорок пятый день рождения (определённо не лучший в его жизни) в зале бракосочетания, испепеляя свою жену, становившуюся в тот момент его бывшей женой, свирепым взглядом, который её только смешил. Она выбрала эту дату – 5 ноября, – зная, что именно в этот день он родился на этом свете, на этом грёбаном свете, желавшем столкнуть его в пропасть одиночества, и какой же довольной она была, придя на развод со своим новым бойфрендом и застав его, бедного Витю, со своей новой подружкой – одиночеством. И теперь в его паспорте в штампе о расторжении брака и дате рождения стояли одни и те же цифры – 05.11. Различались лишь года.
Его жизнь казалась
Но почему-то вершины оставались всё там же – где-то вверху. Лёжка на диване и усердное мечтание не приносили никаких результатов, а что-либо делать было невыносимо лень, поэтому пусть вершины сами к нему придут. Главное – верить.
Он верил, но они не приходили.
Странно…
Его жалость к самому себе – человеку, добровольно выбросившему свои грёзы в мусорку под предлогом лени – и собственная слабость будто окутали его аурой, и другие люди её чувствовали. Люди улавливают отношение человека к самому себе и начинают относиться к нему точно так же. Уважаешь себя и работаешь над собой – тебя уважают и другие. В противном случае всё наоборот: губишь себя и свой внутренний мир – многие с радостью тебе в этом помогут.
Таков наш грёбаный мир.
Виктор Степанович натянул на лицо улыбку, невероятно похожую на искреннюю (притворяться и обманывать себя он умел), и сказал своим гнусавым голосом:
– Вам сейчас выступать.
Егор с Викой вновь посмотрели на него и с трудом смогли подавить в себе новую волну смеха. Они видели, что ему неприятно, но ничего не могли с собой поделать. Уж очень им было смешно.
Два месяца назад всё начальство организовало поездку в загородный питомник и пригласило Егора с Викой – частых певцов на их маленькой сцене, выступающих всегда забесплатно. Несмотря на все присущие владельцу ресторана недостатки, стоит отдать ему должное – он умел быть благодарным, а это, на минуточку, довольно большая редкость в нашем мире, чтобы начать ценить подобное. Заповедник был ужасным, и исхудалый вид животных, что мучались там, заставил Вику прижаться к Егору и вскоре вовсе попросить убраться оттуда как можно скорее.
Но они успели застать то, за что ещё долго будет стыдно Виктору Степановичу, хотя его вины в случившемся было столько же, сколько вины космонавта в плохо смазанном презервативе. Проходя мимо участка быков, огороженного невысоким, но крепким забором, дядя Витя решил погладить одного из них, даже не подозревая, что за этим последует. Да и что могло случиться, когда так хотелось пожалеть бедное животное? Виктор Степанович, через минуту превратившийся в Быколюба, считал, что ничего.
Он подошёл к заборчику, широкие створки которого позволяли разглядеть всё туловище подошедшего к ним быка. Приблизившись к нему, Вика шепнула Егору на ухо: «Вот это у него прибор!». Он усмехнулся и сказал ей, что у него самого будет побольше. Они оба улыбнулись и перевели взгляды на робко тянущего к бычку руки Виктора Степановича.
Достав до морды, он начал её поглаживать – сначала чуть боязливо, медлительно, но вскоре его движения обрели уверенность, и теперь Виктор Степанович, улыбающийся и относительно счастливый в этот момент, смеясь, гладил довольного бычка.
Эта картина могла показаться очень даже милой и где-то греющей душу, если бы не одна маленькая деталь. Точнее, совсем не маленькая. Вся группа, наблюдающая за этой парой, устремила взгляды на поднимающийся член быка, пока Виктор Степанович продолжал гладить шёрстку на его большой морде. Улыбки одна за другой стали появляться на лицах, и лишь Вика зажала рот рукой, блокируя взрыв смеха. Вознёсшийся к вершинам аппарат быка достиг своего апогея, и только здесь дядя Витя заметил что-то неладное, но было уже поздно. Бычок встал на задние лапы и просунул в створки забора свой шланг, пролетевший в сантиметре от ошеломлённого лица Виктора Степановича. Он начал отходить от нацеленной чуть повыше него пушки и вскоре побежал, как услышал всеобщий смех, раздававшийся в его ушах даже тогда, когда дрожащими руками проворачивал ключ в замке своей квартиры. Пардон, съёмной квартиры.
Этот случай стал темой дня, ещё долго обсуждаемой всей группой. Каждый из них, в том числе Егор и Вика, улыбались и хихикали, вспоминая брачные игры бычка, а один из официантов и вовсе умудрился придумать ошеломляющую кричалку. Но ни одному из них не пришла в голову мысль, что в те моменты, пока их смех переливался в общем хоре, лезвие бритвы плавно скользило по выпуклым венам Виктора Степановича, но всё же не решалось сделать хоть один порез.
Но при них – людях, к которым судьба, несомненно, была более благосклонна – он всегда улыбался и показывал, что тот случай стал для него ещё одним забавным моментом из жизни. Таким забавным, что аж заставил связать петлю из грязных простыней.
Виктор Степанович натянул слабую улыбку и повторил свою фразу:
– Вам сейчас выступать, ребят. Вы готовы?
Егор с Викой уже успокоились и вроде как могли контролировать свои эмоции. Они подошли к зашедшему гостю, и Егор протянул руку:
– Здравствуйте. – Они пожали друг другу руки, и Егора приятно удивила твёрдая хватка Виктора Степановича. – Вы простите нас, мы просто навеселе.
– Я понимаю. – Он улыбнулся, и от этой улыбки сердце тут же наполнилось жалостью к этому человеку и, конечно же, стыдом. Стыдом за своё инфантильное, наглое поведение. – Вы готовы?
– Да, – ответила Вика, прицепив к себе взгляд дяди Вити. Она сжала свои кулачки и взметнула их в воздух. – Мы просто взорвём зал!
Её широкая улыбка, полная азарта и молодой энергии, заставила улыбнуться обоих мужчин. Егор видел, КАК Виктор Степанович смотрел на Вику и ЧТО отражалось в его глазах. Так смотрит любой мужчина в возрасте, одинокий и бездетный, на молодую красавицу, что хорошо к нему относится. Егор понимал это, но всё равно прижал к себе свою любимую, обняв её за талию. Этот жест не укрылся от дяди Вити, и он тут же увёл взгляд, уставившись в пол. «Всё-таки мужик-то он умный, – подумал Егор. – Вот только уж очень сильно он любит себя жалеть».
Но вместо этого он спросил:
– Когда наш выход?
– Через пять минут.
Синий планшет взлетел вверх, и смуглые пальцы стали неуклюже перебирать страницы в поисках нужной. Его руки слабо тряслись. Егор поджал губы, продолжая терпеливо ждать. Наконец нужная страница нашлась, и гнусавенький голос спросил:
– Вы поёте… – Он замолчал, полностью сконцентрировавшись на незнакомом слове. – «Хироу». – Небольшая пауза. – Скелет?
– «Скилет», – подсказала Вика. – А так, да, всё правильно. Песня «Hero» группы Skillet. Мы же поём под минус, да?