Сливово-лиловый
Шрифт:
Без лишних слов Роберт проникает тремя пальцами в мою предательскую влажность, слегка трахает меня, и я держусь за его плечо, когда первый стон срывается с моих губ.
— Я знал, что тебе понравится, сучка, — усмехается он. — Смотри на меня, Аллегра.
Я тону в его зелено-карих глазах, лихорадочно дышу через рот и стону, когда большим пальцем он начинает массировать мой клитор.
— Ты любишь контроль, не так ли? — спрашивает он прежде, чем я перестаю мыслить ясно.
— Да, Роберт, да…
— Если ты забудешь спросить меня, если мне придется напомнить о твоей таблетке, я строго накажу.
— О, Боже,
— Ты хочешь кончить, да? Ты такая похотливая, Аллегра?
— Да, пожалуйста, Роберт, пожалуйста…
— Тогда давай, я хочу почувствовать это…
Оргазм, который охватывает меня несколько секунд спустя, сильный и удовлетворяющий. Я впиваюсь рукой в плечо Роберта, наблюдая, как он улыбается, чувствуя, как я сжимаюсь вокруг его пальцев. Он прекращает стимуляцию и указывает свободной рукой на пол. Все еще прерывисто дыша, я падаю на колени, ноги раздвинуты, руки на бедрах. Он наклоняется вперед, упираясь локтями в колени, и протягивает руку, пальцы которой только что были во мне. Я сосу по очереди указательный, средний, безымянный и большой пальцы, медленно восстанавливая дыхание. Вдруг мне в голову приходит мысль о маме: что бы она подумала, если бы могла видеть меня такой. Но я отталкиваю эту мысль, сосредоточившись на своем мире, на рае, в котором нахожусь. Во всех смыслах обнаженная, на коленях, открытая и доступная, готовая и покорная. Это мое место, мой мир, я хочу остаться здесь. И лучше всего — навсегда.
***
Два часа спустя, уставшая и расслабленная, я сижу в баре, а передо мной стоит коктейль. Фрэнк и Сара рассказывают, как тяжело делить офис паре свитчей, и Сара говорит:
— Я бы не смогла съехаться с Фрэнком. Двадцать четыре часа в сутки этот бой — не дай Бог. Это действительно разрушило бы меня.
Я киваю, понимая, что она имеет в виду. Сара всегда борется, а Фрэнк не такой сильный, как Марек, не такой манипулятивный и не такой коварный, поэтому Сара позволяет себе побунтовать с Фрэнком. Так же, как и он с ней. Между ними так сильно искрит. Интересно, как кто-нибудь, кто не в курсе их взаимоотношений, рискует войти в их кабинет.
— Я хотел бы попробовать это. Но для начала с покорной сабой.
— Если ты рискнешь попробовать это со мной, то обязательно получишь строгую домину и будешь ползать и пресмыкаться весь день.
— М-м-м… нет, спасибо. Для начала я предпочел бы жить с хорошо воспитанной, покорной сабой. Предпочитаю не начинать игру сразу же с пятидесятого уровня, Сара.
— Я — семьдесят пятый уровень, мой дорогой, — усмехается она, — даже без совместного проживания. Совместное проживание со мной — это уровень сто пятидесятый. Как минимум. Без всякой возможности мухлевать.
— Тебе нравятся ритуалы, Сара? — спрашивает Роберт, улыбаясь ей.
— О, да. Очень. Я представляю себе ритуал, который называется «уборка дома» и включает в себя Фрэнка в фартуке, ажурных чулочках и на высоких каблуках во время уборки.
— О. Мой. Бог, — взывает Фрэнк и обращается ко мне: — Аллегра, если я когда-нибудь в приступе психического расстройства соглашусь съехаться с этой женщиной, пожалуйста, останови меня. Ты тоже, Роберт.
Роберт кивает и улыбается Саре. Он понимает, что она просто хочет подразнить Фрэнка.
— Нет, серьезно, — говорит Сара, ободряюще положив руку на бедро Фрэнка, — мне очень
— Я люблю их. Они никогда не наскучивают. Они обеспечивают мне защиту и безопасность, успокаивают и помогают мне расслабиться. Так же, как глубоко верующим людям во время богослужения, которое всегда содержит определенные ритуалы. Их исполняешь даже в полусне, но при этом чувствуешь себя в безопасности и защищенным. Когда сессия начинается с хорошо знакомого ритуала, это очень помогает отпустить себя, сдаться и очень быстро глубоко проникнуть в «зону». Тогда вероятность «полета» значительно возрастает, — говорю я и берусь за руку Роберта.
Роберт улыбается, он знал это. Ритуал с таблетками перед сном позволяет мне нырнуть глубоко в «зону», еще прежде, чем я вхожу в спальню. Именно этого он хочет. Каждый вечер я становлюсь готовой, ручной и легко ведомой. Я принадлежу ему полностью.
— Кстати, я видела Марека в городе. Его компания была такой же, как и несколько недель назад. Они сидели в кафе «Вринкоффер». Он кормил ее. Сухой булкой. У Марека на тарелке был торт, — усмехается Сара.
Роберт только качает головой. Я знаю, что ему действительно чужд образ жизни Марека. Роберту никогда бы не пришло в голову на людях кормить меня сухой булкой, в то время как он ест кусок пирога. Наверное, это не пришло бы ему в голову, даже если бы мы были дома наедине.
— Она тащится от этого. Она была очарована его милостью. Я могла видеть поводок, свисающий с ошейника. Они даже не сняли его, просто засунули в глубоко расстегнутый вырез блузки…
Меня передергивает только от подобной мысли. Когда я была с Мареком, он хотел наслаждаться своим образом жизни в рамках «Сцены». Теперь даже этого ему недостаточно. Теперь это должна быть непосвященная публика. Я задаюсь вопросом, стала ли я более экстремальной в последние годы, и могу твердо сказать, что нет. Я никогда не жила так экстремально, как с Мареком. И теперь точно могу признаться, что не была счастлива.
***
Еще два часа спустя, на кухне, стоя прямо, я расправляю плечи и говорю, твердо глядя Роберту в глаза:
— Роберт, дай мне таблетку, пожалуйста?
Едва успеваю закончить говорить, а мое дыхание уже ускорилось, я чувствую, как магия ритуала начинает работать.
Роберт кивает, улыбается и берет коробку с полки, на которую он ее поставил. Выдавливает субботнюю таблетку из упаковки и говорит:
— Открой рот, высунь язык.
Я делаю, как приказано, и он кладет таблетку мне на язык. Затем протягивает стакан воды, и я пью, послушно проглотив.
— Проглотила? — спрашивает Роберт, и я киваю.
— Покажи, — требует он, как я и думала. Я открываю рот, поднимаю язык и жду, пока он не убедится, что мой рот пуст. — Хорошая девочка. Можешь идти в постель.
— Спасибо, Роберт, — говорю я, улыбаясь, встаю на носочки и целую его.
***
Когда лежу в кровати и жду его, я понимаю, что было правильно переехать сюда. Я знаю, что углублять эту передачу власти, расширять ее — правильно. У нас будет еще больше ритуалов, я чувствую это. Роберт любит ритуалы так же, как и я. Это только начало.