Слоеный торт

Коннолли Дж. Дж.

– Почему вы считаете, что мы не вернемся к этому вопросу позже?

– Ты слишком умен, чтобы не видеть, как разлеглись карты. Взгляни на Джина и того крупного черного парня, мистера Мортимера. Они ведь уже не так молоды, чтобы в гневе носиться по городу, вынашивая планы мести. Торговля наркотиками предполагает легкие деньги, и нечего переживать. Вряд ли они станут рисковать пожизненным заключением. Впрочем, в качестве страховки я оставлю у своего адвоката пару досье. Если со мной что-нибудь случится, их откроют, если нет – уничтожат. В ваших же интересах закончить все здесь и сейчас. Не будь ребенком, сынок. Жизнь есть жизнь. Эти таблетки, или пилюли, или как вы их еще называете, конечно, не мальтийские соколы, но на своем веку повидали немало. Так почему бы мне не сорвать куш, который собирался сорвать кто-то другой? Я вознагражу ребяток, подкину им небольшую рождественскую премию. И я

не врал, когда говорил тебе, что собираюсь подарить эти «драже» японцам. Честное слово. Ой, ты сейчас дуешься, словно ребенок. Будь мужчиной, отнесись к этому как к жизненному уроку. Опыт ведь тоже богатство. Однажды ты оглянешься назад и еще посмеешься над этим. В 1965 году Дьюи заловил меня с тысячей «алых сердечек», по полшиллинга за штуку или по пятаку за дюжину. В те времена было зазорно наркотиками заниматься. Старик сказал, что конфискует их, а я считал, что он просто их спер, но к концу дня это уже не имело никакого значения. Тот случай побудил меня заняться чем-то более достойным. Мне захотелось зайти туда, где он никогда не сможет меня достать. Ты – малый смышленый, вникаешь в дела с одного взгляда. ' Когда-нибудь, через многие годы, ты будешь сидеть на заднем сиденье вот такого вот авто и грузить какого-нибудь мальчишку фактами из собственной жизни.

– И что?

– Ты рождаешься в дерьме, шагаешь по миру в дерьме, поднимаешься выше – дерьма уже меньше. Чем выше ты взбираешься, тем меньше в твоей жизни дерьма. И однажды ты достигаешь самых вершин и попадаешь в разреженную атмосферу, где совершенно забываешь, как дерьмо выглядит. Это как слоеный пирог, мальчик.

Эдди нажимает кнопку, поднимает окно и, больше не говоря ни слова, трогается с места, разворачивается и выезжает из ворот, оставляя нас семерых в глупом положении под прицелом автоматов. Все дело во власти. Когда у кого-то в руках оружие и он наводит его на тебя, он получает власть над твоей жизнью и смертью. Это унизительное и мучительное чувство.

Внезапно в ангар влетают еще две машины, и вновь, повинуясь немому сигналу, спецназовцы отходят – не убегают, а именно отходят, – не сводя с нас оружия, забираются в них и уезжают прочь, только мы их и видели.

Мой старик постоянно повторял эту речь наизусть. Он сам сочинил ее, но заучил так, как обычно школьники заучивают эпические поэмы. Вот она: если ты считаешь себя крутым парнем, то должен помнить: всегда найдется тот, кто больше и круче тебя. Это было сказано о бандитах и их промысле и сильно раздражало меня в те времена, пока я не повзрослел и не понял суть. А сейчас у меня никак не получается выкинуть его слова из головы. Внутри что-то воет от боли и обиды. У меня только что хладнокровно отняли четыреста тридцать две «штуки». Но есть еще одна часть моей натуры, и она чувствует, что события последних двух минут – не что иное, как мастер-класс профессионального воротилы. И если уж ты решил задержаться в этой игре, то вот она – твоя цель. Вот куда ты должен метить. Вот где должен оказаться в конечном итоге. Ты должен сидеть на заднем сиденье роскошного черного «рейнджровера» под охраной армии натасканных высокопрофессиональных бойцов, покорно выполняющих для тебя всякую грязную работу, и читать глубокую философскую лекцию противнику, чтобы сбить его с толку и замести следы. И пусть он считает, будто ты оказываешь ему услугу, после чего, пополнив его жизненный опыт, ты должен быстро вернуться домой и прыгнуть в постель к любимой женушке – или горничной, если жены вдруг не окажется на месте.

Конец пути

То, что происходило потом в аэропорту, напоминает балаган. Когда пришло осознание того, что и налет, и угрозы, и приставленное к голове оружие, и потеря таблеток, а вместе с ними и двух с половиной миллионов – все это происходило наяву, в большом количестве посыпались обвинения, требования объяснений и претензии. Одни платят огромные деньги за то, чтобы их связали и подчинили своей власти, у других же от этого абсолютно срывает крышу, возвращает их к первобытному состоянию. Наша ситуация не похожа на сеанс групповой терапии. И мне в ней тяжелее всех. Сделка ведь была моя. Так что в случае успеха я получал жирный кусок пирога, а в случае провала – упреки и обвинения. Кажется, Терри думает, что мне не следовало по-свойски болтать с «этой шишкой», в то время как их держали под прицелом его бойцы. Я же не перестаю восхищаться мастерски организованной и продуманной до мелочей аферой. А этот идиот Коуди все еще настаивает на получении «комиссионных» за проделанную вчера работу. Что ж, требования твои справедливы, брат. Но, как всегда, черт подери, ты предъявляешь их несвоевременно. Тоже мне любитель выбрать момент. Если ты не изменишь свое отношение

к людям, Гаррет, кто-то из них размозжит тебе башку.

Эдди чертовски точно раскусил Морти и Джина. Хотя они ничего не говорят, для них это конец пути. Иногда, чтобы люди не начали обходиться с тобой как с дерьмом, нужно сказать что-то или предпринять какой-то ход. Но сделать это сразу, на месте. А с ними уже и так обошлись дерьмово, так что остается лишь утереть рот и двигаться дальше.

– Девять букв. Человек, который делает выводы по результатам. Начинается на «П»? – бормочет себе под нос Джин.

– Что за хрень, Джин? Ты здоров? – беспокоится Кларки.

– Прагматик, – загадочно произносит Макгуайр.

– Да, верно, друг, как скажешь, – соглашается Кларк и кивает мне, а в глазах немой вопрос: «Кто наш приятель, брат?»

Должно пройти время, и все перемелется. Если, конечно, мистер Райдер не будет постоянно мелькать перед глазами и ошиваться по соседству, то в скором времени все забудется. Возможно, для этого потребуется немало ирландского «Гиннесса» с добавлением бренди или, в случае Морти, значительное количество кристалликов «крэка» и хороший отсос – но со временем рана затянется. Жаль, что Терри и Кларки не слышали небольшую лекцию Босса Эдди. Это определенно пошло бы им на пользу, ребята могли бы достичь невероятных высот, особенно мистер Кларк. Вот кого через несколько лет я увижу на заднем сиденье черного «рейнджровера».

Кларки пришлось доезжать до четвертого терминала и там ловить такси, чтобы все мы могли вернуться домой. Джин взял с собой Терри, Коуди и Микки в какую-то пивнушку в Илинге, чтобы напоить их до полусмерти и хоть как-то утихомирить, потому что ситуация начинала выходить из-под контроля: Коуди и Терри никак не желали заткнуться. Мы вместе с Морти и Кларки отправились обратно в «Лавленд», чтобы найти способ расплатиться с ребятами Коуди. Похоже, придется просить мистера Лонсдейла, моего пронырливого бухгалтера, отыскать немного финансов. И побыстрее! Пусть продает! Если нужно, пусть продает еше! И еще! Бутоны на тощих деревцах, которые так многообещающе выглядели еще каких-то несколько часов назад и казались предвестниками новой жизни и надежды, теперь как будто издеваются надо мной и напрасно теряют время, пытаясь зацвети.

Когда мы съезжаем в переулок у «Лавленда», Нобби стоит у служебного входа и курит тонкую сигару. Он с волнением подходит к машине со стороны Морти и, глядя в окно, ждет, когда тот выйдет.

– Вот только этого мне сейчас и не хватает. Я весь день только и ждал, когда же гребаный придурок начнет сводить меня с ума.

Едва он выходит из машины, Нобби тут как тут, словно полицейский пес.

– Морти, я целый день пытаюсь до тебя дозвониться.

– Знаю, Нобби. Я видел твой входящий номер, именно поэтому и не отвечал. Все ясно? Что, папаша, я решил твою маленькую проблемку?

У Нобби обиженный вид.

– Просто утром вы взяли не те коробки. Я хотел сказать тебе об этом, когда вы уезжали, но ты отмахнулся от меня, и вы укатили.

Морти и Кларки расплываются в улыбке. Я тоже. Мы снова в бизнесе.

– Черт, Нобби, как же я тебя люблю! – восклицает мой темнокожий друг. – А что было в коробках, которые забрали мы?

– Всякая хреновина, которую ты приказал отослать обратно в Амстердам. Вчера, после твоего разноса, парни все упаковали в коробки.

Я ясно вижу, как в бумажном чайном домике главаря всех главарей якудзы, где вдоль стен стоят миниатюрные гейши, облаченный в кимоно Эдди по пояс раскланивается перед их боссом. Райдер говорит, что у него есть небольшой подарок. На нем можно неплохо подзаработать, но послушайте, друг мой, если в спальне у вас не все гладко, возьмите один из моих подарков, садитесь на сверхскоростной экспресс и поезжайте в один из тех коттеджей, каких полно на склонах горы Фудзи, а там увидите, что произойдет. Сомневаюсь, что японскому гангстеру понравится, если какой-то европеец скажет ему, что его «самураю» для разогрева требуется резиновая надувная кукла или вибрирующая вагина, очень похожая на настоящую. Для них там главное – это лицо и всякая бредятина вроде воинского кодекса чести. Наверное, за такое оскорбление ему отсекут яйца – разумеется, соблюдая церемонию. Забавно все это. Правда.

– А теперь ответь мне, Нобби. Где те, другие коробки? – выпытывает Морти.

Тот глядит на часы.

– Сейчас они, должно быть, приземляются в аэропорту Амстердама. В них ведь не было ничего важного, нет? Боюсь, вышла неувязочка. Видишь ли, ребята из магазина… ну, вроде опасались тебя. Они очень хотели выполнить задание, поэтому приехали рано утром и собственноручно отвезли коробки в грузовой терминал. Ты раньше там был? В Хитроу? Они попросили голландцев встретить груз на месте. Ты же всегда велишь им проявлять инициативу.