Сломанная роза
Шрифт:
Галеран почувствовал, как часть невидимого груза свалилась с его плеч. По крайней мере, пока все шло как положено.
Он выехал на середину двора, осадил коня, спешился. Звяканье сбруи и звон кольчуги были единственными звуками в висевшей над строем тишине. Сделав знак своим людям оставаться в седле на всякий случай, он медленно, не говоря ни слова, огляделся кругом.
За спинами угрюмых, напряженно-неподвижных солдат толпился перепуганный люд. Женщины прижимали к себе детей; старики подслеповато щурились, и в их усталых
Но где Джеанна?
В толпе челяди ее быть не могло. Если бы его возвращение домой происходило в лучшие времена, она ждала бы мужа, стоя на ступенях башни, дабы приветствовать его, как заведено. Она даже могла бы выбежать во двор и встретить его улыбкой и едким словцом, так не вязавшимся с горящими счастьем глазами.
Но ее нигде не было видно.
А если она сбежала со своим любовником, должен ли он, ее муж, отпустить ее с миром?
Только если она не взяла с собою сына.
Тяжкое, вязкое молчание теснило грудь Галерана, сдавливало горло, цепенило язык, но он сделал над собой усилие сглотнул слюну, чтобы увлажнить пересохший рот, и возгласил:
— Все ли из собравшихся здесь признают во мне cвоего господина, хозяина этих владений?
Ответом ему было молчание, но молчание, просветленное надеждой.
Галерану хотелось первым делом спросить, где Джеанна, броситься в замок, найти ее, но он должен был сначала сыграть свою роль до конца. С достоинством, неторопливо двинулся он к башне и поднялся на вторую ступеньку.
Но тут, не успел он вновь заговорить, из толпы выступил какой-то человек и рухнул к его ногам, низко склоня непокрытую голову. То был Уолтер Мэтлок, капитан гарнизона.
— Будь милосерден, лорд Галеран! Ты сам оставил нас под началом леди Джеанны, а потом до нас дошло, что ты погиб. Мы служили, как велела нам совесть.
— Встань, Уолтер. Никто из вас не будет наказан за то, что повиновался своей госпоже, как было приказано.
Старый вояка поднялся с колен, и Галеран увидел в его глазах слезы облегчения. Решив дать Лоуику ночь на то, чтобы убраться из Хейвуда, он обрек этих людей и их семьи на целую ночь смертельного страха.
Он стремительно сошел со ступеней и легко коснулся щеки Мэтлока поцелуем в знак мира.
— Все остается по-прежнему, Уолтер. Нет нужды заново присягать мне.
Галеран нарочно говорил громко, чтобы слышали все, и видел, как по двору пронесся ощутимый вздох облегчения. Люди стали переговариваться, и наконец, точно освободясь от гнета, заплакал ребенок.
— Надеюсь, людей Лоуика не осталось в замке? — ровным голосом спросил Галеран.
— Они уехали ночью, милорд, — отвечал Уолтер, искоса взглянув на него, — и мы не пытались остановить их.
С трудом, но Галерану удалось улыбнуться.
— Молодцы.
Больше ему ни о чем не хотелось спрашивать, но нужно было соблюсти приличия.
— А леди Джеанна?
Лицо Мэтлока стало вежливо-безразличным.
— Полагаю, ожидает вас в зале, милорд.
И снова точно глыба упала с плеч Галерана, и ему стало легко, даже слишком легко. Земля под ногами обрела твердость.
Как бы то ни было, Лоуик уехал, а Джеанна осталась. И можно попробовать собрать осколки и скрепить их воедино еще раз.
Он обернулся к Раулю и своим людям.
— Оставайтесь в замке, распрягайте коней, отдыхайте. Ах, да, пошлите кого-нибудь сказать отцу, что все хорошо и он может прибыть сюда, когда пожелает.
Солнце щедро рассылало повсюду снопы лучей. Новый день вступал в свои права. Галеран поднялся по деревянным ступеням ко входу в башню.
В зале было сумрачно и прохладно, хотя сквозь узкие окна уже пробивались и косо ложились на стены и пол золотые полосы света. На мгновение темнота ослепила Галерана, и, когда ему навстречу кинулись его собаки, он не сразу увидел их.
Собаки запрыгали вокруг хозяина; он рассеянно гладил их, радуясь, что это нехитрое занятие позволяет ему выгадать немного времени.
Затем наконец он поднял глаза и увидел столпившихся в углу женщин — то были женщины Джеанны. Она же сама стояла поодаль, посреди зала, и у ее ног сидели две ее черные гончие. Джеанна была одета в синее с палевой отделкой платье — ее любимые цвета, — а длинные волосы аккуратно заплела в две тугие косы, перевязанные синими, как ее глаза, лентами. Она казалась совершенно спокойной, не обнаруживала ни волнения, ни страха, точно собиралась приветствовать в своем замке незнакомого путника. Джеанна никогда не падала духом.
Галеран ощутил, как к горлу подступает болезненный тугой комок, и ему отчаянно захотелось крепко прижать Джеанну к себе. Возможно, он так и сделал бы, если б у нее на руках не лежал крохотный спеленутый младенец.
Ее незаконнорожденное дитя.
Джеанна посмела выйти к нему с явным доказательством своего падения.
Но где Галлот? Галеран огляделся, но увидел лишь таращившихся на него испуганных женщин. Впрочем, Джеанна поступила разумно, если решила не делать старшего сына, который уже что-то понимает, свидетелем того, что должно было сейчас произойти. Но как же могла его умная, дальновидная жена довести себя и его до такого позора?
Галеран пошел к ней. Бряцание кольчуги болезненно отдавалось в ушах, и он слишком хорошо сознавал, что бог весть сколько дней не снимал ее. Должно быть, от него воняет. Каким видит его Джеанна? Может, он и в самом деле кажется ей чужим? Он давно не брился, щетина на подбородке уже превратилась в настоящую бороду, лицо покрывали шрамы.
Но собаки признали его сразу. Гончие жены, слишком вышколенные, чтобы без разрешения уйти от хозяйки, тоже приветственно виляли хвостами.
Только Джеанна казалась безучастной.