Сломанные ангелы
Шрифт:
– Ты прав. И мы так решили.
Я развел руками:
– Исаак, найдись они – все равно пропали бы вместе с «Нагини».
– М-да… Взрыв, конечно, примечательный. Что знаешь про это, Ковач?
Я нагло ухмыльнулся:
– А что ты подумал?
– Подумал, что «локмиты» не исчезают за здорово живешь, да еще у самой поверхности планеты. Еще я вижу, что ты не был слишком огорчен, рассказывая о побеге этого парня, Шнайдера.
– Ладно, он ведь погиб. – Карера внимательно смотрел на меня, сложив руки на груди. – Ладно, ладно… Двигатели заминировал я. Никогда не доверял этому Шнайдеру.
– Ладно,
Он встал, потирая руки. Неприятное выражение, казалось, ушло с его лица.
– Такеши, тебе нужно отдохнуть. Завтра утром будет официальный разбор полетов.
– Конечно, Исаак. – Пожав плечами, я продолжил: – Не думай, что услышишь много интересного.
Он удивленно поднял брови:
– В самом деле? Мои сканеры говорили совсем иное. В последние семь часов с той стороны ворот происходили энергетические всплески. Мощность, сравнимая с выработанной на Санкции IV за весь период ее освоения. По-моему, эту часть истории следует описать немного подробнее.
– А, это… – Я небрежно махнул рукой. – Видишь ли, произошла небольшая стычка между галактическими военными кораблями. Тупые роботы, ничего особенного.
– Ладно. – Уже двигаясь к выходу, он вдруг остановился, словно что-то вспомнил. – Такеши…
Мои нервы напряглись, словно к бою.
– Э-э… что? – Казаться удивленным.
– Давай начистоту. Как ты собирался уйти? Ну, после того, как «Нагини» взлетит на воздух. Сам знаешь – учитывая активность нанобов, радиацию… Без всякого транспорта – если не считать вшивый траулер. Что ты планирован, как собирался уходить? Вам оставалось два шага до полной неподвижности, всем без исключения. Что, черт возьми, за стратегия позволила тебе взорвать единственное средство реального спасения?
Я постарался восстановить цепь. Головокружительный бег по пустым коридорам и залам марсианского корабля. Высохшие глаза марсианских трупов и битву с неизвестной, потрясающей воображение силой. Казалось, эти картины совершенно нереальны. Уйдя в прошлое, они потеряли ясность. Попытавшись навести на резкость способом, обычным для Посланника, я обнаружил в себе лишь предостерегавшие от усилий черноту и холод.
Покачав головой, я просто сказал:
– Исаак, не знаю. У меня были скафандры. Вероятно, оставалось плавать около ворот, транслируя в ваш адрес сигнал «SOS».
– А если ворота не пропустили бы радиоволны?
– Ворота пропускали свет звезд. Они прозрачны для сканеров.
– Это совершенно не вяжется с…
– Тогда я запустил бы в ворота гребаный радиомаяк и остался с надеждой на то, что среди нанобов он протянет достаточно, чтобы привлечь твое внимание. Господи, Исаак… Я – Посланник. Мы щелкаем такие задачки налету. На крайний случай оставался почти рабочий заявочный буй. Починить его должна была Сунь. Включив буй на передачу, мы вышибли бы себе мозги и остались лежать там до подхода спасательной группы. Какая нам разница: в этих телах никто не протянул бы до конца недели. Кто бы ни пришел, мы в любом случае оказались бы полезными. Как уже мертвые, но опытные эксперты.
Он рассмеялся над последним пассажем, а я вместе с ним.
– Это плохой стратегический план, Такеши.
– Исаак, ты не понял. – И с неожиданной серьезностью я сказал:
– Исаак, я – Посланник. Стратегия состояла в очень простой формуле. Убить того, кто придет меня убрать. В конце концов, если ты способен убивать, выживание – лишь бонус. В противном случае… Черт побери, я – Посланник.
Я пожал плечами.
С лица Кареры тихо сползла улыбка.
– Такеши, отдохни, – мягко сказал он.
Проводив его, я перевел взгляд на Сутъяди и стал вглядываться в неподвижные черты, размышляя. В надежде, что тетрамет не даст заснуть до момента, когда Маркус очнется и узнает, что рискует подвергнуться экзекуции перед личным составом всего «Клина».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Тетрамет – одно из моих любимых средств.
Нет, в военной обстановке этот наркотик не приносит немедленного спасения. Он не уводит от реальности. То есть на «колесах» нельзя летать без гравитатора или пробивать стены голыми руками. В то же время тетрамет открывает такие резервы клеточного уровня, о которых даже не подозревают люди с обычным подсознанием. Препарат работает долго, эффективно и без всяких побочных эффектов – за исключением легкого рефлекса от поверхностей, до того почти не отражавших света или едва уловимой дрожи на границах объектов, особенно вам интересных.
Иногда, если захотеть этого, может что-то померещиться – но это требует концентрации. Или передозировки.
Отходняк не сильнее, чем от любого другого яда.
К моменту пробуждения остальных мною владело не беспокойство, но легкая мания. Казалось, я увидел пресловутый туннель. Причем в его конце уже горел красный свет. Возможно, по этой причине я слишком энергично тряс никак не желавшего просыпаться Сутъяди.
– Сян… Эй, Сян! Да открывай же гребаные глаза! Соображаешь, где мы?
Он заморгал, уставившись на меня с удивленным, как у ребенка, выражением.
– Э-уа-а-а…
– Мужик, мы снова на родном берегу. Явился «Клин» и забрал все тела с корабля. «Клин» Кареры, мои старые друзья по оружию…
На фоне товарищей по оружию от меня, по-видимому, исходил какой-то особенный оптимизм – впрочем, прибитый к земле тетраметом, радиацией и близким знакомством внеземными странностями. К тому же неизвестно, стоял ли наш купол на видеопрослушке или нет?
– Черт, они вытащили нас, Сян! Это сделал «Клин».
– «Клин»… Вот оно как.
В глазах «Маори» я отчетливо видел, как Сутъяди с трудом осмыслил ситуацию. Подумав, он сказал:
– Да, отлично… «Клин» Кареры. Не думал, что они занимаются спасением погибающих.
Присев на край койки, я изобразил ухмылку.
– Они пришли за мной. Не знаю, поверишь ты или нет.
Несмотря на элемент игры, с этими словами внутри появилось теплое чувство. С позиции Леманако и остальных выживших бойцов из 391-го взвода такая трактовка событий выглядела близкой к истине.
Сутъяди приподнялся на койке.
– Раз ты так говоришь… Кого удалось вывести?
– Всех, кроме Сунь. И ее можно вернуть. – Я сделал жест, показывая в угол.