Сломанные ангелы

Морган Ричард

– Ты долго шел, волк из «Клина», – мягко сказал он. – Теперь можешь не торопиться.

Сквозь растопыренные пальцы я смотрю на пламя.

– Ты ждешь меня, Семетайр?

– Да неужели. Чего я хочу? Сам знаешь, чего я хочу.

Сбросив одеяло, он величественно встает во весь рост. Фигура Семетайра куда выше той, что я помню. Потрепанное пальто хорошо сидит. Он надевает цилиндр, небрежно сбивая на затылок.

– От

тебя нужно то же, что от всех.

– А что это?

Киваю в сторону того, что распято на кресте прямо за ним.

– Это?

По-моему, Семетайр выбит из колеи. Такое я вижу впервые. Мне кажется, он немного смущен.

– Ну-у… Скажем, это альтернатива. Возможная альтернатива. Хотя не думаю, что ты захочешь…

Смотрю на неясные очертания того, что висит на конструкции, как вдруг оно оказывается хорошо различимым сквозь ветер, и морось, и радиоактивные осадки.

Это я сам.

Закрепленная на кресте сеткой, мертвенно-серого цвета плоть вдавлена в проволоку. На жесткой конструкции тело обвисло, и голова тоже бессильно опущена вниз. Над лицом поработали чайки. Глазницы пусты, а щеки уже превратились в лохмотья. На лбу белыми пятнами зияет кость.

Там, должно быть, холодно, отстранение думаю я.

– Я тебя предупреждал. – В его голосе появляются знакомые насмешливые ноты. И нетерпение. – Это альтернатива. Полагаю, ты согласишься: здесь, у огня, намного лучше. И здесь еще кое-что.

Раскрыв заскорузлую ладонь, он показывает лежащий на ней стек. К. металлу пристала свежая кровь, плоть и кусочки кости. Взявшись рукой за шею, я обнаруживаю грубой формы отверстие. В дыру под основанием черепа с ужасающей легкостью входят мои пальцы. Я чувствую скользкое и упругое вещество своего мозга.

– Видишь? – говорит Семетайр почти сочувственно. Я вынимаю пальцы из раны.

– Семетайр, где ты достал это?

– О-о, найти нетрудно. Особенно на Санкции IV.

– А Крюиксхэнк? Она у тебя? – спрашиваю я с неожиданным приливом надежды. Он слегка запинается. Потом кивает сам себе.

– Ну разумеется, когда-нибудь наверняка… Когда-нибудь.

Повторение звучит фальшиво. Будто попытка меня убедить. Надежда умирает и тает.

– Значит, потом, – говорю я, еще раз протягивая руки к пламени. Ветер бьет мне в спину.

– О чем ты?

Звучащий после этих слов смех кажется не менее натянутым. Я едва улыбаюсь. Старая боль, но теперь она странным образом успокаивает.

– Я ухожу. Мне нечего здесь делать.

– Уходишь?

Голос становится угрожающим. Он держит стек большим и указательным пальцами, и в отсвете пламени металлическая поверхность становится красной.

– Тебе некуда идти, мой ручной волчонок. Останешься здесь. Есть вопросы, и их нужно решить.

На сей раз смеюсь я.

– Убирайся из моей головы, Семетайр!

– Ты. Останешься. Здесь.

Сквозь пламя его рука тянется ко мне.

В моей руке появляется «Калашников». Автомат тяжелый, магазин полон. Ладно, тебе ли не знать. Говорю:

– Короче, я передам Хэнду твой привет.

Он разрастается и нависает, сверкая глазами. Навожу ствол.

– Тебя предупреждали, Семетайр.

Стреляю чуть ниже краев цилиндра. Три выстрела, очередью.

Его отбрасывает на песок, прочь от костра. Падает в трех метрах. Стараюсь убедиться, что Семетайр больше не встанет, и вижу, что тела нет.

В костре замечаю стек. Чистая металлическая поверхность хорошо видна среди обугленного дерева: Поднимаю стек, держа его большим и указательным пальцами, как Семетайр.

Немного закоптился, но это нормально.

Убираю на место «Калашников» и прячу моментально заледеневшие руки в карманах. Выпрямившись, смотрю вокруг.

Очень холодно. Но где-то есть выход с этого гребаного пляжа.

Часть пятая

РАЗДЕЛЕННЫЕ ПРИБЫЛИ

Обращайся к фактам. Затем действуй, опираясь на факты. Это единственная известная мне мантра. Единственная доктрина, которую могу предложить. И она труднее, чем кажется. Могу поклясться: люди занимаются нем угодно, игнорируя очевидное. Не верь, не проси и не покупайся на мертвую риторику или догматы прошлых веков. Не позволяй им войти в подсознание, или систему твоих взглядов, или твои долбаные ощущения от… От всего, чего угодно. ОБРАЩАЙСЯ К ФАКТАМ. Затем действуй.

Квеллкрист Фальконер, речь перед наступлением на Миллспорт

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Ночное небо пронзительно ясное. Некоторое время я тупо смотрел, изучая небо и красноватое сияние, странно фрагментированное, то появлявшееся, то исчезавшее слева, на самом краю поля зрения.

Это далеко не спроста.

Красные пятна закрывали небо, и они изменялись по какой-то системе, сначала поднимаясь все выше, а затем по частям опускаясь вниз.

Как техноглифы. Как цифры.