Сломанные Крылья
Шрифт:
— Я думал, этот университет только для парней, — заметил Джек, возвращаясь взглядом к Айзери. — Айзери? — Того за ним не оказалось.
— Тшш, я тут. — Джек повернулся и увидел, что серебристоволосый фей прячется между ним и стеной.
— Что ты…
— Я знаю этого парня, — сказал тот, высунувшись из-за плеча Джека, прежде чем снова встать в очередь. — Ходили с ним в одну школу. Он довольно милый, не пойми меня неправильно, но он не понимает, что такое личное пространство. Он… какой-то липкий, к тому же не мой тип. Я люблю, чтобы у девушек было все на месте, если ты
— Понимаю, — согласился Джек. — Так у тебя есть девушка?
Айзери пренебрежительно хмыкнул:
— Ты правда думаешь, что найдется такая, что станет встречаться с фэйри погоды, который не умеет с этой погодой управляться?
— Да ладно, — отмахнулся Джек. — Разве это так важно?
— Ты удивишься, — ответил Айзери, опустив плечи. — Статус фэйри в обществе определяется не землями, не образованием, не деньгами и не цветом кожи, а нашими крыльями — они как визуальное изображение нашей волшебной силы. Фэйри, который не может заставить свои крылья проявиться, все равно что человек. Без обид.
— Договорились, — кивнул Джек. — А твои крылья?..
— О, я не калека, если ты об этом, — пояснил Айзери. — Они просто… — Он замолчал и покачал головой. — Я как-нибудь тебе покажу. Это сложно объяснить. А что насчет тебя? Есть девушка? Или… парень?
Джек рассмеялся:
— В данный момент нет, хотя были и те, и другие. С последним мы расстались несколько месяцев назад, и я решил, что отношения на расстоянии все равно не по мне. К тому же, начать учебу в университете с чистого листа — это ведь неплохо, а? — Он ухмыльнулся.
— Наверное, — согласился Айзери, хмуро кивнув. — Если бы у тебя дома кто-то остался, а в эти двери сейчас вошла бы твоя истинная любовь, что бы ты делал? — Оба в ожидании уставились через весь зал на вход в столовую.
— Может, мне суждено быть одному, — предположил Джек. — Какой-то мудрый фэйри как-то сказал «Терпение —…», нет, открываются. — Джек застонал, потому что в дверях появился Чариас, его светлые волосы были заплетены в косу, на лице застыло привычно хмурое выражение.
Айзери расхохотался:
— Видишь, я был прав — нам нужно поменяться. Как еще ты собираешься покорять акулье сердце?
— У акул их нет, — сказал Джек, наблюдая за Чариасом. — Они сочли сердца слишком тяжелым бременем и скинули их в пропасть… — Он вдруг понял, что Айзери смотрит на него растерянно. — Извини, — смутился он, слегка покраснев. — Это просто история, которую бабушка рассказывала нам с сестрой.
— В самом деле? Я люблю истории, — улыбнулся Айзери, явно ожидая продолжения.
Джек вздохнул:
— Ну, после того как акулы выбросили свои сердца, Маэле, человеческий бог жизни и любви, оскорбился за то, что его величайший дар оказался отвергнут, поэтому его сестра, Шиин, богиня смерти и разрушения, поклялась, что ни одна акула без сердца не получит ее величайший дар — смерть. Акулы ничуть не расстроились… поначалу, но со временем они старели и калечились, становясь слишком слабыми и увечными, чтобы плавать, и тогда они погружались в глубину, на темное морское дно, и их
— Ваша бабушка хотела, чтобы вам снились кошмары? — спросил Айзери с кривой ухмылкой.
Джек пожал плечами и продолжил:
— В общем, через какое-то время Маэле стало жаль акул, и он решил, если хотя бы одна из них примет новое сердце, попросить Шиин позволить страдающим умереть. Однако сердце, которое он предлагал, было непростым, а великим и ужасным творением, дарующим владельцу истинное бессмертие ценой того, что его эмоции обострялись тем сильнее, чем больше становилось в море акул. Ненависть в тысячу раз чернее, горе в десять тысяч раз безнадежнее, любовь в миллион раз глубже, чем сумеет выдержать хоть одно живое существо.
— Нехило, — прошептал Айзери. — И что, кто-то из них его принял?
— Поначалу нет, — сказал Джек, сдерживая улыбку — фей ловил каждое его слово, широко распахнув завораживающие синие глаза. — У них ведь не было сердец, и ни одна из них не желала давать другим то, в чем ей будет всегда отказано. Наконец один из акул подплыл к Маэле и взял его подарок. После Маэле спросил его почему, и акула ответил, что боится смерти, что видел, как темнота заволакивает глаза его добычи, чувствовал, как жизнь покидает их тела, и ему плевать, даже если придется отправить в холодную пропасть всех остальных акул, он хочет быть бессмертным.
— Эгоистичный мудак, — заметил Айзери.
— О, он свое получит, не волнуйся, — ответил Джек. — Шли годы, море было милостиво к акулам, и их число росло, как и сила бессмертного сердца того акулы. И так уж вышло, что он влюбился. Из всех морских созданий в самку голубого кита. Первое время она его боялась. Акулы часто убивали и ели китов, но он был настойчив и заслужил ее доверие… и любовь.
— О-о, — сказал Айзери, — по-моему, я понимаю, к чему все идет.
Джек кивнул:
— Однажды на кита напали и убили, и сердце акулы преисполнилось такой боли, что он стал желать смерти. Он даже искал ее. И не раз. Он бросался на острые коралловые рифы, плавал над подводными вулканами, извергающими воду во много раз горячее кипятка, он выкидывался на берег, позволяя песку забиваться в жабры, а солнцу обжигать его кожу, но он был бессмертным в самом прямом смысле этого слова. Он не мог умереть. Поэтому он сделал единственное, что могло облегчить боль в его сердце — начал убивать других акул.
— Потому что из-за них его эмоции усиливались, — кивнул Айзери. — А что сделали другие акулы?
— А что они могли сделать? — спросил Джек. — Как остановить пятидесятифутовую[1] бессмертную машину для убийств, у которой разбито сердце?
— Что ты сказал?
Вздрогнув от звука низкого монотонного голоса, Джек обернулся и увидел всего в нескольких футах от себя Чариаса. Джек нахмурился.
— Я говорил не с тобой, — пояснил он и уже начал поворачиваться обратно к Айзери, но большая сильная рука ухватила его за плечо и выдернула из очереди. Пустые безжизненные черные глаза — акульи глаза — буравили его, мрачный веракула угрожающе навис над ним, и сердце Джека бешено застучало.