Сломанные куклы
Шрифт:
— А почему ты считаешь, что спрашиваю именно про тот раз? Может, я о чем другом? А, дружок? Про что именно я у тебя интересуюсь?
Серый задыхался.
— Когда взрыв… Меня там не было, поверь! Я вечером, перед всей этой бедой, нажрался с мужиками в городе, мы праздник отмечали, я тогда еще полтинник серебряный на обрыве нашел… Дома я тогда был, дома, понимаешь! Бухой я был, не взяли они меня тогда с собой! Кому я такой там был нужен… У них ведь свои дела, у них все по жизни получается!
Истерика, тщательно сдерживаемая Серовым с самого начала разговора, прорвалась в полумрак маленькой неухоженной комнаты. Он одновременно тер глаза и сморкался, некрепко зажимая розовый мокрый нос грязноватыми пальцами.
— Ладно тебе. Хватит, — Глеб тронул Серова за плечо. — Рогатка-то тебе зачем?
— Чего?
Серый старался понять, о чем его спрашивает Глеб.
— Говорю, рогатка чья на стене висит? Ты что, с ней на местных помойных хищников охотишься?
Нестрашная, хоть и неуклюжая шутка заставила Серегу хлюпать носом пореже.
— Да это Женька мой, сын, прибегает иногда сюда, редиски в парнике выдернуть, морковки, ну, все такое. Когда захочет, стреляет по яблокам, по воронам, дома-то ему рогатку не разрешают… Тогда, ну, когда это все было, он мне и рассказал про девочку-то… Они же в одном классе учились.
— Перед тем случаем ты только с Даниловым разговаривал? Он тебя тогда отшил?
— Да. Кричал сильно, говорил про то, что я пьяный, чего-то еще, не помню…
Марек тогда тоже приезжал, за день до этого. Он тоже тогда червей копал, сам выбирал, каких ему нужно было. У меня же и навоз есть, я всегда из коровников привожу, и компост, его-то мадам не позволяет ему навоз держать около особняка. Он-то хотел тогда первым поехать на место, часа за два-три. Ну, как всегда, говорил, что приготовит все там для костра, а потом донки поставит, порыбачит немного, пока все не подъехали. Я с ним еще поговорить тогда хотел, по личному вопросу…
— Что это за интим такой у вас с ним случился, объясни, пожалуйста?
Сглотнув и плотно утершись рукавом телогрейки, Серов помедлил с ответом.
— Денег я у него попросил. Помнишь, я тебе давно как-то говорил, что у моего Женьки малокровие? Ну вот, подтвердилось, серьезно у него с кровью-то. Операция нужна срочно, типа переливания что-то. Можно и у нас в стационаре сделать, но, говорят, лучше в Москву свозить.
Вот я набрался наглости, у Марека денег-то и попросил. Он тогда червяков копал, не особо отвлекался-то, по ходу мне объяснял, что деньги вроде как ему самому на здоровье скоро понадобятся, что да, есть у него финансы, но на другие цели, на дела важные приготовлены и все такое.
Марек тогда еще деньги вытаскивал из кармана, показывал мне. Четыре пачки евро у него с собой были, десятками. В банковских упаковках, все чин по чину, проверенные, с печатями. Смешные такие деньги… Пачки все такие толстенькие были, покороче, чем доллары, и бумажки не совсем новые, потертые. Но не дал он мне в тот день ничего. А я, говорю же, пьяный был, разозлился на него тогда страшно.
— Понятно. А кто обычно с костром у вас на пикниках возился?
— Так ведь по-разному бывало, когда как. Кто раньше смог приехать, тот и разжигал, дрова готовил. Когда мы еще вместе на шашлыки-то ходили, я всегда костер прибирал. Любил, чтобы все аккуратно было. За сезон раза три-четыре холодную золу выгребал, выбрасывал в сторону, в кусты. За зиму-то пепел обычно сам проседал, да и ветром его сдувало…
— Аккуратно, говоришь? Это хорошо. Теперь послушай меня.
Капитан Глеб переломил о колено несколько некрупных веток и засунул их в жерло печурки. Огонь ярко и четко осветил его решительное лицо.
— Кто-то этот взрыв устроил. Нарочно. Я в этом уверен. Человек вздумал попугать наших мужиков или кого-то искалечить, машины их попортить… Всякое может быть. Но дело не смешное, криминальное. Значит, результат этого фокуса кому-то был очень нужен. Повод должен быть достаточно серьезным, чтобы на такое решиться.
Бизнес, личная неприязнь, скорее ненависть. Обида. Месть. И этот «кто-то» знал про наше место, прекрасно был осведомлен о порядке действий, когда мы, скорее вы, приезжали в последние годы на пикники. Кто куда ходил, где ставили машины… Значит, свой.
Не обращая внимания на протестующий жест Серова, Глеб Никитин уверенно и методично продолжал выкладывать свои резоны.
— Кто мог подложить в наш костер снаряд? Кто из наших общих знакомых имел в последнее время серьезные конфликты по бизнесу? Кого не было в момент взрыва у костра? Кто никак не пострадал при взрыве? Кто не остановился на этом и продолжает мстить? Кто сегодня утром имел возможность стрелять в Назара? Может, это все наш любимый Марек Азбель, а?
Серов раскачивался на диване, обхватив опущенную голову руками.
— А что? Банка из-под кофе в костре его любимого сорта. Факт. С Назаром он без меня уже по этим злополучным рыболовным участкам сцепился. Тоже факт. Кстати, тебе лучше и не знать, сколько этот бизнес стоит. Приехал он тогда на место раньше всех. Костер разжег и убежал рыбачить. А?
Глеб дошел до окна, потом вернулся к столу.
— Марк во многих местах на реке бывает, мог где-нибудь на размыве мину выкопать. Допустим, он вечером приехал на наш берег, спрятал в кострище снаряд. Ладно. Утром дождался, когда приедет Назар, разжег дрова и ушел в затон, наказав тому поддерживать огонь…
— Вот только не пойму — откуда в том костре взялась мелочь? Посмотри-ка на меня, Серега! Да не так! В глаза смотри, внимательно, как тогда, в школе. Ты случайно не видел у Марека в магазине кофейную банку с мелочью…?
Слабо держа голову на уровне наклоненного к нему лица Глеба, Серов пробовал протестовать.
— Не мог так Марек поступить, не такой он… Марек хороший. Ты вот ведь не знаешь, а он мне денег обещал! На операцию Женьке! Как я у него и просил тогда… Сегодня-то он как раз и приезжал ко мне насчет этих денег. Обещаю, говорит, дружбан, вместе вылечим твоего пацана… Про здоровье еще говорил, что оно для всех важная штука, да. Еще потом дать обещал. Вот, денежки-то, считай, у меня теперь есть! И своих немного…
Серега сполз с дивана на пол и, стоя на коленях, стал копаться под одеялом.
— Вот, смотри! А ты на Марека так.!.. Не надо так на него! Теперь я сыну деньги отвезу, теперь он живой и здоровый будет! Я снова работать пойду, тещу упрошу снова на зверюшник меня взять, теперь-то я сдравлюсь, умею же, не хуже ведь… А ты!.. Я ведь тебя так ждал, Глеб…
— Лучше этому подонку признаться во всем самому. Если нагадил что по глупости — имей мужество сказать об этом вслух, объясниться перед всеми. Улик достаточно, чтобы ему не поздоровилось. Судить гада будут, с милицией приедут!