Сломанные сны
Шрифт:
В диком танце пляшущих тел они слились в одно целое, в горячих и хаотичных поцелуях, срывающихся стонами. Холодном поту, перемешивающимся на горячих телах. Никки запрокинула голову, подставляя шею под сладкую пытку из поцелуев. Его руки властно сжимали спину, Акабаяши ускорился, и Никки вцепилась ногтями в его плечи, прижавшись всем телом, она подалась ему навстречу, мужчина почувствовал, что мир взрывается, распадаясь на сотни фрагментов, и со стоном излился в неё.
Они ещё какое-то время не отрывались друг от друга в крепком отчаянном единении тел, приводя дыхание в порядок. И
Проснулась Авакусу с лёгким чувством окрыления, словно бабочки порхали не в животе, а по всему телу, наполняя его свободой. И она сладко потянулась в объятьях своего Алого Демона. Но понежиться в горячих объятьях не позволили две вещи: яркое солнце, намекающее, что время уже перевалило далеко за рамки утра, и топот детских ножек, сопровождающийся задорным голоском Акане, кричащей кузине:
— Никки-чан, сколько можно спать!
И словно жена, не ожидающая возвращения мужа, Авакусу затормошила Мизуки:
— Акабаяши! Акабаяши! Просыпайся!
Но мужчина перехватил назойливую руку и перетянул девушку на свою сторону, полностью заблокировав движения.
Ручка двери уже начала опускаться, но замерла вместе с сердцем Никки. Казалось бы, временное облегчение сменилось ещё большей паникой, ведь голос Акане теперь объявил ещё большую радостную новость:
— Папа вернулся!
— Акабаяши, всё очень плохо, — простонала Никки.
Акабаяши проснулся, когда входная дверь хлопнула с такой силой, с какой Никки свалилась с кровати в поисках откинутой одежды. А голос начальства отрезвил после опьяняющей ночи. Тогда Алый Демон разделил панику Авакусу, что зажала в зубах футболку, натягивала брюки.
— Я надеюсь, ты не собираешься гнать дядюшку в окно?
— Именно это я и собираюсь сделать!
— Могла бы для приличия сначала предложить вариант со шкафом, — словно его и не касалась конфузившая ситуация, Мизуки пожал плечами, получив за это собственной рубашкой по голове.
Голос Микии приближался. И Авакусу уже была готова сама сигануть в окно, но Акабаяши с невозмутимым видом, приведя себя в порядок, вышел из комнаты, практически столкнувшись с Молодым Главой.
— О, доброе утро, Микия-сан, как прошла сделка?
— Акабаяши, что ты здесь делаешь?
Никки, стоя в стороне от двери, натянула майку и, подхватив зарядку от мобильника, выскочила в коридор.
— Акабаяши-сан, вот зарядка, что вы просили.
— Благодарю, юная леди. Но она мне уже не понадобится. — Акабаяши кивнул головой в благодарность, хищно оскалившись. — Я ведь свободен?
— Да, конечно, — почти что растерянно ответил Микия.
Никки закрыла дверь, сдержанно попрощавшись, и тут же приложилась лбом о лакированную поверхность, облегчённо вздохнув. Вот только в глазах так и остался омут болота, таящий в себе боль и обиду.
Беспощадное пылающее полуденное солнце заставило Никки прислонить руку к лицу, подождав, когда тучи скроют его в своих тенях. Как только тень легла на крышу парковки, на которой находилась юная Авакусу, девушка присела у края, огороженного парапетом
Так просто нажать на курок, и она станет полноценной убийцей, лично отобрав эту никчёмную жизнь. И тогда свершится вендетта, что продлила её жизнь, пусть и ненадолго.
Капля холодного пота скатилась по взмокшему лбу и застряла в ресницах, заставив отвлечься и проморгать. Но Никки вновь открыла глаза, жертва приближалась к другому автомобилю, на котором он должен отправиться в аэропорт — навсегда покинуть Токио, вернувшись в логово Акатацу.
Палец медленно, но твердо давил на курок, ещё чуть-чуть, и пуля свистом поцелует его в затылок, оставив шрам, такой же, что таится на её сердце. Сердце, что учащённо бьётся, перекрыв шум города. Палец почти нажал на курок.
«Так и закончится моя история».
Руку, что держала пистолет, снизу сжали в тиски, заставив вскинуть вверх, и вырвавшаяся пуля рассекла лишь небо.
— Какого! — взревела Никки и тут же получила лёгкий удар по затылку, что заставил упасть её обратно на колени.
Она вскинула голову, во вновь вышедшем солнце в лучах увидев нависшего над ней Акабаяши, что сжал её руку, пытаясь отобрать пистолет.
— Ты в конец спятила, Никки? — его голос был ровен и спокоен, словно подобные выходки вошли в привычку его жизни.
— Не вмешивайся! Это моё дело! Я должна отомстить за мать! За отца! За сестру и себя!
Акабаяши сжал челюсти, сдержав вырвавшееся рычание и упав рядом с Никки, схватил её за плечо, хорошенько встряхнув.
— Хочешь стать убийцей? Такой же как Камеи, которого ты ненавидишь всем сердцем? Чем ты будешь лучше его после того, как нажмёшь на курок?
— Я не желаю слушать нравоучения от человека, чьи руки по локти погрязли в этой самой крови!
— В этом и разница, Никки, на моих руках уже есть кровь, но не марай свои!
Никки залилась слезами, замотав головой.
— Я уже и так убийца! Я убила своего дядю Адзуму, из-за меня погибли и другие люди, члены Акатацу, и те наркоманы от хром, у меня уже есть кровь на руках, так чем мне эта помешает?
— Тем, — Акабаяши вытянул её руку с пистолетом, заставив посмотреть, — что именно своими руками ты убьёшь. Адзуму ты убила бездействием, а не действием, — жестоко прорычал мужчина, смотря на неё ледяным убийственным взглядом, от которого другой человек уже давно бы потерял дар речи. — В других же ты вообще не принимала прямого участия. Никки, я тебя прошу, не калечь себе жизнь ещё сильнее, опусти пистолет.