Слова Будды
Шрифт:
(«Дигха-никая» I, 45)
Превыше смерти
В некотором случае досточтимый Кассапа Великий и досточтимый Сарипутта находились около Варанаси, в Исипатане, в Оленьем парке.
Тогда досточтимый Сарипутта вечером вышел из своего уединенного жилища, пришел к досточтимому Кассапе Великому и сел подле него. Сидя так, досточтимый Сарипутта сказал досточтимому Кассапе Великому: «Так как же, друг Кассапа? Существует ли татхагата превыше смерти?»
– Не провозглашено Возвышенным, друг Кассапа, что татхагата существует превыше смерти. Как же тогда, друг? Значит, татхагата не
– И это не провозглашено Возвышенным, друг.
– Как же тогда, друг? Выходит, татхагата не существует и не не существует после смерти.
– И это также не было провозглашено Возвышенным.
– Но почему же, друг, это не было провозглашено Возвышенным?
– Это такой вопрос, который не связан с пользой или с первыми принципами святой жизни. Он не ведет к отвращению, отталкиванию, прекращению, к спокойствию, к сверхнормальным силам; он не ведет ни к совершенной мудрости, ни к ниббане. Вот почему, друг, это не провозглашено Возвышенным.
– Что же тогда было им провозглашено?
– Что есть страдание, о друг, было провозглашено Возвышенным; что есть возникновение страдания; что есть прекращение страдания; что есть путь, ведущий к прекращению страдания. Вот что было провозглашено Возвышенным.
– Почему же, друг, так было провозглашено?
– Потому что это связано с пользой, с первыми принципами святой жизни; потому что это ведет к отвращению, к отталкиванию, к спокойствию, к сверхнормальным силам, к совершенной мудрости и к ниббане. Поэтому-то это и было провозглашено Возвышенным.
(«Сутта-нипатта» II, 222, 223)
Мнения и факты
Так я слышал. Однажды Возвышенный пребывал в Саваттхи, в роще Джета, в парке Анатхапиндики.
Тогда у досточтимого Малункьяпутты, пребывавшего в отдалении и в уединении, возникла цепь таких мыслей:
Что касается этих мнений по разным вопросам, которые Возвышенный оставил непровозглашенными и отвергнутыми, – как, например, о том, вечен этот мир или не вечен, конечен этот мир или бесконечен; или: что такое эта жизнь, что такое тело; или: жизнь – это одно, а другое – тело; или: татхагата превыше смерти, татхагата не превыше смерти, татхагата и превыше смерти и не превыше смерти, – что касается этих мнений, то Возвышенный не провозглашает их мне. Мне же самому они недоступны. Я сам подойду к Возвышенному и задам ему вопрос: если Возвышенный провозгласит мне истину этих предметов, тогда я буду следовать святой жизни под водительством Возвышенного; если же Возвышенный не провозгласит их мне, тогда я оставлю святую жизнь, оставлю обучение и вернусь к низшей (мирской) жизни.
И вот досточтимый Малункьяпутта, встав вечером и выйдя из своего убежища, приблизился к Возвышенному, подошел к нему, приветствовал и сел подле него. Сидя так, досточтимый Малункьяпутта описал Возвышенному свои вышеупомянутые мысли и сказал:
– Если Возвышенный провозгласит мне эти предметы, я буду вести святую жизнь под водительством Возвышенного. Но если Возвышенный не провозгласит их мне, я оставлю обучение и вернусь к низшей (мирской) жизни.
Итак, если Возвышенный знает: вечен мир, да провозгласит он, что это так. Если знает: не вечен мир, да провозгласит он мне это. Также и по отношению к другим взглядам, которые я упомянул. Но если Возвышенный не знает, какое рассуждение правильно, пусть скажет прямо: «Я не знаю, я не понимаю». И то же самое по отношению к другим взглядам, которые я назвал.
– Но скажи, Малункьяпутта, разве я говорил тебе: «Приди ко мне, Малункьяпутта, следуй святой жизни под
– Нет, господин.
– А говорил ли ты мне, Малункьяпутта, такие слова: «Господин, я буду следовать святой жизни под водительством Возвышенного, а Возвышенный объявит мне, вечен или не вечен мир и т. д.?»
– Нет, господин.
– Значит, это правда, как ты говоришь, Малункьяпутта, что я никогда не говорил тебе: «Приди ко мне, Малункьяпутта, следуй святой жизни под моим руководством и т. д.»; значит, правда и то, что ты не говорил мне: «Я буду вести святую жизнь под водительством Возвышенного, и Возвышенный объявит мне эти вещи». Поскольку это так, заблуждающийся человек, кто же ты такой, кого ты таким образом отвергаешь? Того, кто сказал бы, о Малункьяпутта: «Я не буду вести святую жизнь под водительством Возвышенного, пока Возвышенный не объявит мне, вечен мир или нет и т. д., пребывает ли татхагата превыше смерти или нет и т. д.» Такой человек, о Малункьяпутта, пришел бы к концу жизни, но этот его вопрос все еще не получил бы ответа татхагаты.
Предположим, Малункьяпутта, что какой-то человек оказался пронзен стрелой, хорошо пропитанной ядом; и вот его близкие друзья и родственники вызвали лекаря. Затем, предположим, этот человек скажет: «Я не дам вынуть эту стрелу, пока не узнаю, кто был человек, пронзивший меня стрелой, какое имя он носит, какого он рода, высокого, низкого или среднего роста, какого цвета его кожа – черного, коричневого или светло-желтого, живет ли он в какой-то деревне, в предместье или в городе; я не дам вынуть стрелу, пока не узнаю, каким луком была послана стрела, был ли то длинный лук или арбалет и т. д.»
Предположим, он скажет далее: «Я не дам вынуть эту стрелу, пока не узнаю, какая тетива послала эту стрелу, была ли она сделана из лианы, из тростника или из сухожилия, из пеньки, из луба...»
«...Пока не узнаю, из чего сделана пронзившая меня стрела: или это зрелый побег, или молодой побег камыша»;
«...Пока я не узнаю, чьими перьями она убрана: будут ли то перья коршуна, или цапли, или стервятника, или павлина, или ястреба»;
«...Пока не узнаю, чьими сухожилиями была связана пронзившая меня стрела: сухожилиями быка или буйвола, оленя или обезьяны»;
«...Пока я не узнаю, была ли то просто стрела, или лезвие бритвы, или кремень, или зуб теленка, или наконечник копья, или стрела с зубчатым наконечником».
Так вот, Малункьяпутта, такой человек успел бы умереть, а вопрос продолжал бы оставаться невыясненным.
Точно так же, Малункьяпутта, тот, кто скажет: «Я не стану вести святую жизнь под водительством Возвышенного, пока он не объявит мне, вечен ли этот мир или нет, что такое эта жизнь и это тело, разные ли вещи – жизнь и тело, пребывает ли татхагата превыше смерти, или он и превыше и не превыше смерти, или татхагата не превыше и не не превыше смерти», – такой человек успеет умереть, но этот предмет так и не будет провозглашен татхагатой.
И вот, Малункьяпутта, утверждать, что самое существенное в святой жизни, даже ее существование, должно зависеть от этих двух провозглашенных мнений, т. е. вечен мир или не вечен и т. д., – это будет ошибкой.
Но я – тот, кто провозглашает следующее: «Вечен мир или нет, но в нем существует рождение, существует разложение, существует смерть, существуют печаль, горе, несчастье, сожаление, отчаяние»; и вот разрушение этих вещей я действительно провозглашаю.
Точно так же и с другими мнениями – о бесконечности мира... о том, что жизнь есть это тело... что татхагата превыше смерти и т. д. ...и с противоположными им мнениями.