Слова: сказанные и прочитанные
Шрифт:
Свобода совести является, по существу, свободой выбора церкви, её регламентирующей. И успешность Спасения определяется готовностью верующего к конформизму в принятии установлений этой церкви.
Различие между Ветхим и Новым Заветами: в первом – родство «по крови», во втором – «по Духу».
Слово (Христос) – «вторая», виртуальная, реальность (по сути, утверждение социальной значимости жизни в качестве греховной), вытекающая, но единосущная, из «первой реальности» – внебытийного сущего (Бога).
Наиболее
Личное общение с Богом, по-видимому, впервые было артикулировано в текстах Благодарственных гимнов (?). Хотя и в позе покаяния и самоуничижения. Христианство унаследовало и позу, и тональность.
В ХХ веке искусство с презрением отвергло естественность природы и со сладострастием бросилось в бездну деструктивности. Выбираться из которой оно, похоже, не собирается.
Краеугольным камнем демократии является бочка Линкольна. С тех пор изменилась, разве, её цена.
В отличие от христианства индуизм снимает с верующего ответственность за свершенное им: за всё отвечает только Бог. /см. эпизод с Арджуной в «Бхагавадгите»./
В сущности все религии основаны на идее преображения, переходе от старого мира в новый, через смерть (обряд инициации).
И христианство, и йога видят подлинную жизнь в уходе в иное бытие, в приобщении к абсолюту, хотя и различному. Общим является переход в состояние «вне времени и пространства». /см. М. Элиаде/.
И у Павла, и в йоге после такого перехода в «инобытие» происходит отказ от «ветхого тела» и обретение «мистического».
Нужно лишь «умереть для мира», идти «против мира».
Общим между йогой и квантовой механикой является стремление выхода человеческого сознания за пределы «профанного уровня» в «необусловленное».
С развитием Просвещения Иисус перестал существовать как личность, в которую верят. Её заменил свод догматов о нём.
Религия – это человеческий ответ на «священное», существующее в нас на уровне подсознания.
Христианство снижает статус Бога до уровня личности, с которой можно общаться обыкновенному человеку в форме убеждения добровольной любви, не отрицая необходимости отлучения. Иудаизм никогда не мог позволить себе деградации статуса Бога до уровня хотя бы «квазиличности».
Вера в Бога определяет направленность нашего переживания воспринимаемой реальности. Вера придаёт личностный характер этому переживанию.
«Сострадание» есть сочувствие в переживании, но оно не является прощением. Сострадать можно и в грехе.
Угроза наказания висит дамокловым мечом над проповедью Иисуса о милосердии.
Дары Бога не зависят от качества дел. Он милосерден ко всем одинаково. Он награждает «не за дела» (см.
«Вина» большевиков состоит в том, что они попытались осуществить христианскую утопию на земле, не надеясь на Бога. И христианскими методами: «не мир принёс я вам, но меч».
Служение собственной идее для Иисуса единственно существующее. И здесь он нетерпим.
Жизнь человека в качестве человека начинается после изгнания из Рая. Взамен ему даётся иллюзия возвращения.
«Обрести свет» для Иисуса значит слепо следовать за ним. В своих претензиях он не одинок.
Иисус не доказывает свои положения. Он призывает верить ему. Он прав в действенности такой технологии: людей нужно увлекать в потоке своей проповеди; их разум всегда дремлет сном обыденности, просыпаясь лишь иногда задним числом. И далеко не всегда.
Для Иисуса богатство само по себе не несёт негативную коннотацию. Но привязанность к нему отвлекает от служения Богу. Этого Иисус допустить не может.
Любая религия – это система тоталитарного поглощения существования, в первую очередь духовного, человека.
Первоначальное Царство Божие для всех на земле оказалось весьма быстро и решительно приватизировано в Царство Божие для себя в раннем христианстве и перемещено на Небо в целях исключения возможных эксцессов.
Идея личного вечного блага – это победа действенности человеческого эгоизма. Ср.: «Себялюбие и стяжательство стали средством в борьбе против себялюбия и стяжательства». /Н. Е. Зубер-Яникум. Об Учителе праведности/.
Приоритет «даров духовных» над жертвами материальными скрывал подмену исходного социального радикализма Кумранской общины (и раннего христианства) социальным конформизмом ап. Павла. /См.: там же/.
Трапеза стала символом реально отсутствующего коллективизма в земном бытие общества. О бытии небесного общества христианство предусмотрительно молчит.
Троица стала символом единства коллективного управления, единства его функционального существования. (Корни её, возможно, лежат в руководстве Кумранской общины тремя священниками – ааронитами.)
Смерть Христа отрицает существующую жизнь человечества.
Иисуса воскресила вера его последователей в исключительность его личности, их психологическая одержимость его «существованием».
Строки мирных договоров лишь прикрывают нерешенные проблемы военных действий.
Соотношение = hv, заданное абсолютно, столь же бессмысленно, как и попытки абсолютного определения качества общества (типа: справедливости, демократичности и т. д.). Ибо понятия справедливости, как и энергии, неопределённы для любого конкретного состояния системы. Смысл определённости качества они приобретают лишь относительно другого её состояния.