Слова: сказанные и прочитанные
Шрифт:
Философия всегда имела в виду человека родового, даже в самых индивидуалистических теориях. В последних всегда подчёркивалась всеобщность допущений любого рода, декларируемых как сугубо индивидуальных и неповторимых, к любому человеку. В противном случае они сводились к медицинским технологиям.
Экзистенциализм, по существу, лишь добавил элитарность индивида, допустив эту элитарность в качестве умозрительной всеобщности, не задаваясь вопросом о реальности этого допущения. Но между возможностью и долженствованием как всегда непреодолимая пропасть. Человечество не может состоять их элитарных экзистенциалов. Почти по Эффелю: «Там Бог! Здесь Бог! Везде Бог! Кто же это выдержит!?» В результате: удобная позиция элитарного индивидуализма
Беда православия в том, что оно до сих пор ищет Бога в человеке, а человечество давно идёт по пути поиска человека в Боге.
Основной методологический принцип философии: «Познаваемое не выше познающего (с включением во всеобщее). Предметом её при этом является изучение динамики соотношения между сущностями, осуществляющие изучаемое взаимодействие.
Философия относится к дисциплинам, в основе которых лежит исходный круг понятий, определяемый принципиально неполным образом. Т. е. в основе любого понятия лежит набор элементов нечётного множества смыслов. В сущности, сам метод введения понятий есть порядок ограничения этого множества смыслов. Отсюда, установление «подлинного смысла» понятий является прерогативой конкретного исследователя, выделяющего своё «личное» подмножество этого понятия, образующее «персональное» понятийное поле (Платон, Гераклита, Канта, Гегеля и т. д.). Набор исходных понятийных множеств, по существу, остаётся неизменным на протяжении истории всего человечества. Собственно говоря, поэтому мы и имеем саму «историю человечества». Тем самым, проблема поиска «истины» в философии ставится изначально некорректно. Её в философии не может быть принципиально. Если она и есть, то её местонахождение за собственно философским кругом понятий. Не говоря о том, что сам вопрос о существовании не имеет доказательств. Это вопрос веры. На долю философии остаётся только «игра со смыслами», чем она, в сущности, и занимается.
Язык является не только транслятором, носителем мысли, но и средой её формирования и существования. Языковая форма, интерпретация формального представления мысли и его патологий, является основным предметом интереса новейшей философии.
Неясно: 1) существует ли и в какой-то форме доязыковое существование мысли? Хотя бы в образно-коллажной форме, В виде «афоризмов мысли»; 2) существует ли основа – сердцевина множества, образующего то или иное понятие, «пересечение» множества смыслов понятия, не зависящее от интерпретации и формы его трансляции; 3) процесс формирования мысли: поиск «аналогий» интерпретационного типа среди готовых матриц, запечатлённых в мозгу (памяти) состояний и последующее формирование блока матриц – «суперматрицы», адекватной по тем или иным критериям заложенному параметру сравнения, или – от «суперматрицы» глобального уровня сравнения к выбору её элементов из арсенала матриц памяти (?). Вопрос об оригинальности мысли, как таковой, на уровне исходных матриц не стоит, оригинальным может быть лишь либо стратегия выбора отношения между исходными матрицами и «суперматрицы» и его направленности, либо стратегия поиска «аналогий» между исходными матрицами памяти и поставленным параметром сравнения.
У греков: логос – слово, мысль, разум. Т. е. слово – разумно, разум – словестен.
У Гераклита слова и словесные наименования вещей не случайные знаковые комбинации, но находятся в связи с вещами, выражают их сущность. Форма мысли – язык тождественна с содержанием мысли, с её предметом. В языке скрыта «тайна» мира всех вещей – их логос, как всеобщая сущность, закон.
Логос, по Гераклиту, и общий смысл всех слов, и общий «смысл» всех «смыслов», и общая смысловая формула – всеобщее отношение смыслов всех вещей, т. е. логос, пересечение всех понятий, «метапонятие» мира. Но можно ли его выразить?
Мысль есть указание, слившееся с описанием. При ассоциативно-отделяющем описании она становится загадкой. Иносказание есть разновидность такого описания.
Система – совокупность взаимодействующих между собой элементов, каждый из которых может иметь самостоятельное и самодостаточное существование.
Структура – целостное образование, которое может представлено в виде взаимодействующих составляющих – «элементов», не имеющих самостоятельного смысла-бытия вне структуры, хотя и могущие быть формально «обозначенными».
Пример: язык – структура, состоящая из слов, не имеющих вне языка осмысленного бытия; язык «возникает сразу», целиком, а не составляется из отдельных слов; волна – структура, в которой можно выделить пространственно-временную точку, но которая вне волны не имеет смысла самостоятельной части структуры; волну составляют все точки её одновременно.
Индивидуальный интеллект – сгущение рационального вида коллективного бессознательного, определяемого дискретностью этого носителя этого бессознательного.
Коллективное бессознательное – способ существования социального поля структур культурного типа, определяемый характером и многообразием обменных (коммуникационных) процессов, формирующих эти структуры. Коллективное бессознательное – это то, что определяет существование структур – культур.
Структуры типа Солярис не обладают дискретной реализацией разума; для него индивидуальный интеллект совпадает с бессознательным.
Производство коллективного бессознательного происходит как социальная объективизация усвоения фиксированного опыта, т. е. субъектной интерпретаций восприятия акциденций этого поля.
Индивидуальный интеллект есть выделение из коллективного бессознательного, декларирующее отстранённость от него, но всегда в нём присутствующее.
В настоящее время созданы компьютеризованные системы, совершающие «функционально осмысленные» человекоподобные действия (танцы, обслуживание), разработаны системы типа «биоробота» – гибридный мозг. Т. е. интеллект всё более смыкается с рационализацией его деятельности, с формальным моделированием его «внешней деятельности».
Человек не уверен в действенности своего рацио и вынужденно перекладывает его функции на «машину», логике которой он доверяется, считая, что она совпадает с его собственной. Интеллект признаёт свою ограниченность и склоняется к замкнутости своего функционирования в условиях непрерывного контролирования. Это проявляется в том числе в тенденции создания замкнутых научных сообществ типа научных городков, где интеллект не только интенсифицируется в заданных направлениях, но и контролируется на всех этапах своей деятельности. Общество изолирует интеллект в целях его эффективной эксплуатации и контроля, совпадая в этом с интенцией его собственного развития. (ср. Уэллс. Первые люди на Луне.) Создаётся система научных резерваций (научные городки), начиная с системы образования (система спец. школ).
Искать «смысла» существования мира, природы, человека и т. д. бессмысленно. Они вне «смысла» предназначения. Они просто есть. Они существуют. Временно и во времени.
Они являются порождением некой неустойчивости типа «большого взрыва» или какой-то другой. Говорить о «смыслах» этой неустойчивости, очевидно, странно.
Наша Вселенная есть эволюционная стадия этой неустойчивости с тем или иным финалом. Неустойчивость творит законы, по которым она развивается (нечто, вроде Дао). Любой закон необходимо временен.
Бог: «Я дал тебе жизнь, а ты сделай её дальше сам». То, что называется «свободой выбора».
Человек – робот Бога. Его назначение – исполнение программы установок Бога. Чем точнее, тем лучше.
В свою очередь, человек боится творчества созданных им самим роботов, их «революционных» выступлений. Т. е. он становится «Богом» по отношении к ним.
Интеллект – всегда ограничение (как и культура в целом). Он действует в выбранной логике интерпретаций. А логика, как известно, «безумна». Она порабощает интеллект, связывая интенцию его развития. Нужно «сойти с ума», чтобы явить скрытую мощь интеллекта. И в искусстве, и в науке, и в технике. Но общество стоит «на страже порядка». «Безумие» допустимо лишь в социально безопасных сферах общественной жизни.