Словацкие сказки

Автор неизвестен

— И то правда! Ведь это нетрудно, — согласился Егорка и решил опять пойти.

Пошел он опять в то село, а возле дороги загон для овен строят и железным ломом ямы в земле роют, чтобы колья поставить. Глядит Егорка, рот разинув.

— Эх, — говорит, — ну до чего это легкая работа! Вот только лома железного у меня нет, а то и я бы мог себе загон для овец поставить.

Дали ему железный лом. А он, нескладный, схватил его в руку, открыл рот, да прямо себе в рот и сунул. Выбил три зуба и домой побежал.

— Никак опять беда? — спрашивает

мать.

— Да я сделал, как вы приказали, но — так и так — железный лом мне три зуба выбил.

— Ах ты, Егорушка-дурачок! Надо было положить лом на плечо и нести его домой. А если б оказалось, что тяжело, и попался бы кто-нибудь на телеге, ты бы его хорошенько попросил, и он посадил бы тебя к себе. Но теперь не глазей на овечьи загоны, а ступай к Катруше и попроси у нее чего-нибудь на память.

Обрадовался Егорка, что Катруша ему что-то на память даст, и пошел опять. Катруша сидела за столом на лавке и шила. Егорка осторожно присел поодаль на лавку, потом придвинулся поближе и, наконец, собравшись с духом, попросил у нее чего-нибудь. У Катруши под рукой ничего не было, и она подарила ему иглу, которой шила. Он положил иглу на плечо и, обрадованный, поспешил домой. Ему было легко, но он умной башкой своей решил, что, коли матушка сказала: «будет тяжело», значит, он изнемогает под тяжестью. Нагнал по дороге воз с сеном и говорит погонщикам:

— Люди добрые, погодите. Дайте, я положу вот этот железный кол на телегу.

А они, не оборачиваясь, отвечают:

— Чего останавливаться из-за таких пустяков? Сунь его в сено — и дело с концом.

Егорка-дурачок сунул иголку в сено. И досталось же ему от погонщиков, когда, приехав в деревню, они стали искать кол и никак не могли найти, а потом узнали, что это иголка.

— Ах ты, такой-сякой! — закричали. — Теперь у нас из-за тебя либо лошадь, либо вол сдохнет, когда вместе с сеном иголку сожрет.

Схватили они жердь и давай его по спине охаживать, чуть не ухлопали. Да дело-то уж было в деревне, так он от них вырвался и домой убежал.

А дома мать его заругала. Все ворчит да ворчит:

— Видно, ты у меня и вправду дурак. Ведь тебе надо было воткнуть ее в шляпу и принести домой.

— Ах, мама, не сердитесь. В другой раз так и сделаю, — отвечал Егорка. Синяки напомнили ему о том, что в другой раз уж нужно знать, как сделать.

Через неделю послала мать его снова к невесте: хоть узнай, мол, у родителей, что за ней дают, чтобы было с чего хозяйство начать, с чем она в дом-то войдет. Спросил он, а они ему в ответ:

— Коли ты настоящий жених, бери яловую телку из стойла!

Пошел Егорка-дурачок в стойло, отвязал телку, схватил ее одной рукой за рог, а другой снял шляпу и давай телку в шляпу пихать. Телка рассердилась и, как оглашенная, — на двор, со двора на улицу, да в поле. Егорка — за ней. Кричит:

— Буренушка, буренушка, постой!

Куда там! Так и вернулся домой ни с чем.

— Ну, говори, что дают? — спрашивает мать.

— Дали телку яловую.

— Где ж она?

— Да где бы ни была, только так и так дело было, она и убежала…

— Ах ты, Егорка-дурачок! Надо было ее, как следует, на веревку взять да и вести за собой. А дома хорошенько к яслям привязать и свежим сеном накормить, чтобы она привыкла.

— Да ведь вы мне ничего этого не объяснили.

— А вот теперь говорю, чтобы ты вперед знал, как надо делать. Ну, не беда. Телка вернется, и ты ее получишь. И невесту за тебя выдадут, коли телку нам в хозяйство отдают. Ступай, проси Катринку сам, а я не могу еще из дому выйти: нога болит.

Пошел наш Егорка за невестой; уж на этот раз не забыл веревку захватить. А родители над ним подшутить вздумали:

— Как она хочет, — говорят.

Девушка, тоже в шутку, подхватила нашего Егорку под руку и пошла. Но Егорка-дурачок хорошо помнил, что ему мать в последний раз наказывала. Только они из дому вышли, — не успела невеста оглянуться, он взял да и накинул ей веревку на шею. Той уж не до шуток, но Егорка не отпускает. На ее счастье, дело было вечером, и никто их не видел, так что ей не было стыдно, когда он ее повел. Что поделаешь? Она покорно пошла.

Радостный Егорка привел ее в стойло, привязал к яслям и положил в них сена. А сам побежал к матери — похвастать:

— Мама, мама, отдали мне невесту!

— Где ж она?

— Да где же ей быть? Я ведь сделал так, как вы мне приказали: привел ее на веревке, привязал к яслям и дал ей свежего сена.

— Ах ты, дурак-дурачина! Что же ты наделал? Кто это водит жену на веревке? Тебе надо было обнять ее, сказать ей: «Моя дорогая, желанная!» — потом взять за руку и привести в дом. У нас еще нет для вас постели, так я вам на печи постелила. Вы бы там и легли.

Мать просто лопнуть была готова с досады. Села на лавку перец огнем и стала думать, что ей теперь с ним делать.

А расторопный Егорка, не теряя времени, вышел из горницы да прямо в стойло, где невесту привязал. Ему и невдомек было, что она за это время успела отвязаться, вместо себя козу привязать и теперь, верно, уже дома да сама смеется над тем, что Егорка-дурачок с ней сделал. Увидел он козу, отвязал ее, обнял, поцеловал.

— Ты, — говорит, — моя дорогая, желанная!

Обхватил ее за шею да за передние ноги, втащил, как она ни упиралась, в горницу и улегся с ней на печь. Только тут он заметил, что невеста его лохматая.

— Мама, мама! — закричал он с печи. — А что, невесты всегда лохматые бывают?

Мать сидела сердитая и, задумавшись, не сразу поняла, что он ей говорит.

— Ну да, ну да! — ответила она. — Молчи и спи.

Прошла минутка. Егорка опять:

— Мама, мама! А что, у вас тоже рога выросли, когда вас замуж выдали?

— Тоже, тоже! — ответила мать, как и в первый раз.

Но тут коза ударила Егорку рогом, да как заблеет и — прыг вниз с печи на лавку, где мать сидела.

— Эту откуда нелегкая принесла? — воскликнула та.