Словами огня и леса Том 1 и Том 2
Шрифт:
— Четверо детей, которые ни разу не были в бою — простом, не то что с помощью Силы. Она только помешала вам.
— Я охотился на зверей…
— Вот в том и ошибка твоя! — Лиа едва удержалась от того, чтобы отвесить мальчишке подзатыльник. — Звери! Он человек. А вы… Собрались четверо! Скажи спасибо, что живы остались все… да, и все светила благодари, что ему вы ничего сделать не смогли!
— Это почему?! — ощетинился юноша.
— Потому! До конца дней камни бы таскали! Ладно если бы сами со скалы не полетели! Убийцы недоделанные! — не сдержалась женщина, всегда столь мягкая в обращении. —
— Я… извинюсь перед Соль, — с трудом выдавил он.
— Соль ушла.
— Как?! — хриплым стал голос, а дыхание отказало.
— А вот так. Значит, он ей больше по нраву, чем ты… чем мы, — голос матери дрогнул, но тут же выровнялся. — Девочка у меня умная. И я поперек дороги ей не стану вставать. Еще чего не хватало — выбирать между матерью и любимым.
— Так она и выбрала! — закричал Кави, срывая с лица повязку. — Выбрала… бросила тебя!
— Не бросила, а ушла. Бросить могла, если бы я стала собой дверь загораживать. Или с ножом на Тахи кидаться.
Оставшись одна, целительница долго сидела на пороге, смотрела на небо — вот оно блекнет, наливается розовым, после темнеет. Совсем как жизнь человеческая — уныние сменяется радостью, та сходит во тьму, но после будет рассвет… Лиа все еще могла вернуть дочь домой, но вдруг ее выбор — высшая воля, и Лиа вмешается в предначертанное? Такие глаза были у дочери, когда говорили с ней… Ясные были глаза, не похоже на внезапное помешательство, как бывает у молодых и неопытных, вроде этих мальчишек.
И южанина того она видела. Чем-то напомнил давно умершего мужа, хоть тот отродясь оружия в руках не держал… Ожидала другого — броского, яркого, высокомерного. Нет, может, таким он тоже кому-то казался. Но за южным золотом Лиа чувствовала доброту, за манерой двигаться бойца и охотника — открытость миру. Да, он напомнил ей мужа… и оленя в расцвете сил, такого, как видела однажды: вышедшего из леса и смотрящего на восходящее солнце.
Соль будет ждать своего милого у дальней родни в предгорье… если он не придет, она так и так возвратится. Если сама передумает, тоже. Если все сложится… Лиа будет горевать, конечно, сердце-то материнское. Но дети всегда покидают гнездо.
**
…Синей, в цвет вечернего неба, была одежда посла и его спутников-синта, а одежда слуг хоть и не была окрашена дорого, все равно выглядела нарядной. Всей свиты — полтора десятка человек. Достаточно и защититься в пути, и обеспечить уют.
Но теперь он снял синее, переодевшись в простой серый лен, и шел один. Колючие ветви кустарника-чиуни покачивались, когда человек задевал их, идя по тропинке. Привычно избегая шипов, он передвигался быстро, ровным шагом. Спешил — так много еще предстоит пройти до селения, где можно купить грис. В ближайшем нельзя — если будут искать, то покупка на след наведет. Долго еще идти, долго, а Соль будет ждать. Может статься и передумает, или не придет вовсе. Этого он боялся, но в жизни бы ее не осудил.
Взгляд девочки-северянки позабавил его поначалу. Широко расставленные глаза, испуганная — стебелек, разотри в пальцах, и останется капелька горьковатого сока. Именно девочка, хоть и вполне взрослая телом — но по-детски острые локти, вздернутый кончик носа, крошечные ступни, и кожаный браслет на левой щиколотке. А смотрит так — смесь восхищения с удивлением. Обычно северяне сторонились послов… закрытые, ценящие только себя эсса редко бывали такими искренними с чужаками, как она. Он узнал имя девочки — Соль. И подарил ей птичку из серебра. Захотелось еще встретить ее. Думал тогда: будет день завтра — значит, найдет.
А потом…
Он, Тахи, был почти лишен честолюбия и не жалел о том, что оставил за спиной. Не в первый раз менять жизнь целиком, как змеи меняют кожу. Родившись в простой семье, он был признан одаренным, и родители отдали его в воспитанники Дома Солнца, а оттуда передали в достаточно сильный Род. Чужой знак украсил его плечо; повод гордиться, что не просто слуга, не обычный охранник, а в семью принят, хоть и без прав почти!
Там встретил ту, которую полюбил. Их счастье было недолгим, всего через два года оно завершилось. А к нему уже присмотрелся Ахатта Тайау и принял в число своих синта. Больше того — вскоре определил в свиту сына. Тут бы жить и радоваться, но чего-то другого просила душа. И вот… допросилась.
Он вернулся на земли севера в виде простого рабочего, благо, руки были вставлены нужным концом и не забыл еще свое детство. Жизнь ремесленников не такая, как у земледельцев, а на севере не такая, как на юге, но все равно Тахи было проще понять обитателей небогатых кварталов, чем подлинному уроженцу того Рода, чей знак все еще темнел у него на плече. Не золотой, золото положено лишь восьми Сильнейшим Родам Асталы, не их слугам. И хорошо, блеск золота спрятать сложней.
Трудным вышел его последний разговор с былым товарищем и наставником.
— Я не вернусь в Асталу.
— Ты хочешь остаться с этой северянкой? — Къонна, старший над синта Рода Тайау, только выглядел спокойным и невозмутимым. На деле он поверить не мог, что ему все это не снится. — Может, еще наймешься на службу к эсса?
— Я не нужен им и они — мне.
— Как понимаю, мы все также тебе не нужны? И все это время ты нас только терпел — и когда воспитывался при Доме Солнца, и когда получил знак, и когда…
— Къонна, — мягко прервал его Тахи. Грустно ему было смотреть в искаженное обидой лицо наставника — тяжелое, грубоватое, почти родное. Сколько они знакомы? Пятнадцать весен, пожалуй, будет… Да, будет, тогда Тахи еще не служил этому Роду, почти никто был и звать никак, хотя возможное будущее уже поблескивало перед ним, как золотой червячок — приманка для рыбы.
Подступил вечер. Северные земли еще не миновали, но поселений тут почти уже не было. Всадники остановились на привал у речки с забавным названием Хвост, разводили костры, расседлывали грис, слуги принимались готовить еду из подстреленной в дороге дичи. Тахи же, позаботившись о своем скакуне, не принял участие в общих хлопотах — отозвал старшего товарища в сторону. Все как есть решил рассказать, в надежде — может, поймет? Негоже просто убегать, бросив отряд. И вот…
— Я не стану тебя покрывать, расскажу, что ты замыслил. Уатте прямо сейчас расскажу, — предупредил наставник.