Словарь культуры XX века
Шрифт:
И далее: "Меланхолия демонстрирует нам еще кое-что, отсутствующее при скорби, - чрезвычайно пониженное чувство собственного "Я". Больной изображает свое "Я" мерзким, аморальным, он упрекает, ругает себя и ожидает изгнания и наказания [...]. Картина такого - преимущественно морального тихого помешательства дополняется бессонницей, отказом от пищи".
Фрейд интерпретирует Д. как регрессию в нарциссизм (см. психоанализ), что, например, происходит у некоторых индивидов при отвергнутой любви. Весь комплекс чувств к утраченному объекту, где перемешаны любовь и ненависть, он перекладывает на свою собственную личность, хотя на самом деле все это в русле бессознательного направлено на утерянный объект.
Даже в случае самоубийства на почве Д., как считает Фрейд,
Д. в ХХ в. лечат двумя способами - психотерапевтическим и медикаментозным.
Иногда психотерапия бывает успешной, но порой она длится месяцами и годами и не заканчивается ничем. Большое значение при терапии и реабилитации больного Д. имеет социальная адекватность, возможность применения личностью ее творческих способностей (см. терапии творческим самовыражением).
В фармакологии лекарства против Д. изобретены сравнительно недавно, после второй мировой войны. Их терапия смягчает душевную боль, характерную при Д., но часто вводит личность в измененное состояние сознания, деформируют ее.
Вот что пишет о Д., и об антидепрессантах известный русский художник-авангардист и художественный критик, один из основателей авангардной группы "Медицинская герменевтика", Павел Пепперштейн.'
"Депрессия ставит человека перед лицом поломки "автобиографического аттракциона". Это порождает практику "самолечения текстом". Причем на первый план выходят записи дневникового типа, "болезненная телесность" растрепанной записной книжки, с расползающимися схемками, значками, цифрами. Депрессант прибегает к шизофреническим процедурам записи как к терапевтическим упражнениям. Иначе говоря, депрессант "прививает" себе шизофрению (см.
– В.Р.) как инстанцию, способную восстановить потерянный сюжет, "починить аттракцион". Этот "ремонт" не всегда происходит успешно".
И далее об антидепрессантах:
"Основным препаратом в коктейле, прописанном мне психиатром в период обострения депрессии, был Lydiamil, швейцарский препарат "тонкого психотропного действия", как было написано в аннотации. Я пристально наблюдал за его эффектами [...], ограничусь упоминанием об одном маленьком побочном эффектике, на который я обратил внимание [...]. Этот незначительный эффектик я про себя назвал "синдромом Меркурия": меня преследовала иллюзия, что я ступаю не по земле, а чуть-чуть над землей, как бы по некоей тонкой пленке или эфемерному слою прозрачного жира. Таким образом буквализировалось "смягчение", "округление углов", "смазка" последствия антидепрессантов, восстанавливающих "эндорфинный лак" на поверхности воспринимаемой действительности. Иногда депрессивный "золотой ящик", оснащенный сложной шизотехникой и застеленный внутри "периной" антидепрессантов, может показаться моделью рая".
Лит.:
Фрейд З. Скорбь и меланхолия // Фрейд З. Художник и фантазирование.
– М., 1995.
Пепперштейн П. Апология антидепрессантов // Художественный журнал. 1996.
– No 9.
Руднев В. Культура и психокатарсис ("Меланхолия" Альбрехта Дюрера) // Независимый психиатрический журнал, 1996.
– No 3.
ДЕТЕКТИВ
– жанр, специфический для массовой литературы и кинематографа ХХ в. Основоположники Д.
– Эдгар По и Уилки Коллинз, но подлинное рождение этого жанра имело место в рассказах Конан-Дойля о Шерлоке Холмсе. Почему Д. именно в ХХ в. получил такое распространение? По-видимому, главный элемент Д. как жанра заключается в наличии в нем главного героя сыщикадетектива (как првило, частного), который раскрывает (detects) преступление. Главное содержание Д. составляет, таким образом, поиск истины. А именно понятие истины претерпело в начале ХХ в. ряд изменений. Истина в аналитической философии не похожа на истину, как ее понимали представители американского прагматизма или французского экзистенциализма.
Соответственно в истории Д. можно выделить три разновидности. Первой хронологически был аналитический
– его особенностью было то, что действие могло и чаще всего происходило в одном месте; часто этим местом был кабинет сыщика-аналитика. Действие вообще могло быть редуцировано (ср. редукционизм логического позитивизма) к аналитическим рассуждениям о методах раскрытия преступления. Главным здесь является сам механизм, позволяющий раскрыть преступление. Предельным выражением был случай, когда персонажи вместе с сыщиком оказываются в ограниченном пространстве (в поезде - "Восточный экспресс" Агаты Кристи, на яхте - "Смерть под парусом" Джона Ле Карре, в доме, окруженном снежным заносом, - "Чисто английское убийство" Джеймса Чейза). Тогда задача сыщика упрощается - он выбирает преступника из конечного числа индивидов.
Англия недаром страна, в которой (в стенах Кембриджа) родился логический позитивизм. В то время как Шерлок Холмс разрабатывал свой дедуктивно-аксиоматический метод, Бертран Рассел и Альфред Борт Уайтхед строили систему математической логики. Задача у детектива-аналитика и аналитического философа, в сущности, была одна и та же - построить идеальный метод, при помощи которого можно обнаружить истину. Метод здесь важнее, чем результат.
С точки зрения теории характеров (см. характерология) и логический позитивист, и сыщик-аналитик представляют собой яркий образец так называемого шизотимного, или аутистического мышления (см.). Сыщик аутист-интроверт, погруженный в свой мир благодаря своему углубленному, но "узкому" интеллекту, во всем видящий символы, разгадывающий преступление. Как правило, этический момент в этом субжанре Д. редуцируется - в предельном случае убийцей оказывается сам сыщик, как в романе Агаты Кристи "Убийство Роджера Экройда" (см. экстремальный опыт).
Второй хронологической (1920-е гг.) (и практически во всем противоположной первой) разновидностью Д. был американский "жесткий" Д. Дэшила Хэмита. Здесь все не так. Пространство очень часто меняется. Сыщик активно вовлечен в перипетии интриги, он часто действует с помощью пистолета или кулака, иногда его самого избивают до полусмерти. Убийцей в таком Д. может оказаться кто угодно, вплоть до ближайшего друга, как в романе Д. Хэмита "Стеклянный ключ". Поиск истины здесь проводится отнюдь не при помощи дедуктивных аналитических процедур и сама истина оказывается синонимом не справедливости, а хитрости, силы и ловкости ума. Это прагматический Д. Истина в прагматизме - это "организующая форма опыта" (формулировка русского философа-прагматиста А. А. Богданова). С характерологической точки зрения это эпилептоидный Д. (см. характерология): сыщик - напряженно-агрессивный человек атлетического сложения, очень хорошо умеющий ориентироваться в конкретной обстановке.
Теперь, видя, как прочно массовая культура связана с национальным типом философской рефлексии, мы не удивимся, что в третьем (и последнем) типе классического Д.
– французском господствует идеология экзистенциализма. Сыщик здесь, как правило, совпадает с жертвой, а поиск истины возможен лишь благодаря некоему экзистенциальному выбору, личностно-нравственному перевороту. Классический автор французского экзистенциального Д.
– Себастиан Жапризо, а один из лучших романов - "Дама в очках с ружьем в автомобиле". Герой экзистенциального Д. не блещет ни умом, ни кулаками. Его сила в его душевной глубине и неординарности, в гибкости, позволяющей ему не только удержаться на поверхаости, выжить, но и разгадать загадку, которая кажется мистически непостижимой.
С характерологической точки зрения такой герой психастеник (см. характерология), реалистический тревожный интроверт, вечно копающийся в прошлом, откуда ему и удается путем мучительных переживаний добыть истину.
В послевоенные годы жанры перемешались. А постмодернизм (см.) дал свои образцы Д.
– пародийного, разумеется: и аналитического ("Имя розы" Умберто Эко), и экзистенциального ("Маятник Фуко" того же автора), и прагматически-эпилептоидного ("Хазарский словарь" Милорада Павича).