Слово атамана Арапова
Шрифт:
– Худо дело. – Гавриил нахмурился и недобрым взглядом посмотрел в сторону реки. – Вот мыслю на тот берег податься. Ежели кыргызы напасть замыслят, знать, на этот берег гдей-то недалече переправятся. А мы… мы на тот. Тама и лес гуще, и оборону держать легше.
– Я тож эдак мыслю, – соврал Никифор, чтобы не потерять в глазах старца уважения к себе и откровенно удивляясь его здравой мысли. – Токо поспешать следут. Солнце вона как высоко, а вязать плоты…
– Нет нужды в том. – Гавриил невесело улыбнулся в свою широкую бороду и хитро сверкнул глазами. – Плоты связаны и припрятаны. Аккурат седня мы собирались на тот
– А мож, и ныне спешить не след? – засомневался, сам того не ожидая, Никифор. – Мож, степняки и не разумеют вовсе, как мы, а сидят себе высиживают на том бережку и силы копят? Оне теперя так просто от нас не отстанут.
– Мож, так оно и есть, но я тож малость сведущ в их повадках. – Гавриил проводил взглядом спешащую к Нюре жену. – Кыргызы не блещут как доблестью, так и способностями мыслить. Оне думают щас, што мы от реки в степь двинем. Про плоты оне не ведают – ночами вязали. А река Сакмара широка, быстра и глубока. Брода почитай за сотню верст не сыщешь. Вплавь на конях переправиться ешо можно, а скарб? Телеги на себе не перетащишь, во как!
– Думаш, оне выше по реке переправятся? – снова удивившись мудрости старца, уважительно спросил Никифор.
– Иначе им не можно. Река быстра и зараз на много верст вниз снесет. Оне вечор, кады на нас шли, с верхов на конях заплывали.
– А твои плоты куды вынесет, ведашь?
Казак бросил быстрый взгляд на Нюру и заботливо обнимающую ее Марью, после чего быстро перевел его на уже более весело улыбающееся, довольное лицо Гавриила.
– Дитю ясно, нет, – замотал головой отважный предводитель кулугуров. – Ведаю, на тот берег, а куды именно – Хосподь укажет!
– Тады неча лясы точить. – Никифор ответил Марье, исподлобья смотрящей на него, злобным взглядом и, едва не плюнув в ее сторону, отвернулся. – Ежели кыргызы вверх заплывать поскакали, то зараз и нам время приспело поспешать.
– Об том ведаю. – Гавриил согласно кивнул и доверительно взял его за руку. – А вот ты с жинкой как? Врозь аль с нами?
– Пошто выспрашиваешь? – удивился казак.
– Воин ты знатный. А щас кажная сабелька кстати, а особливо в твоих руках.
Прежде чем ответить, Никифор задумался. Теплые слова о его доблести наполнили сердце радостью. Вот только… Он посмотрел на Нюру и в ее внимательно наблюдавшие за ним глаза, после чего пожал плечами и вздохнул:
– Куды от вас денешся, покудова вражина недалече. Но задержусь не надолго. Как токо беда минует, уйду и я. Ведет меня нужда в края дальние, а путь туды, ведомо, неблизок.
Когда плоты перетащили из зарослей на воду, Гавриил собрал всех своих последователей.
– Но, – сказал он, – хочу вразумлять вас, браты. Я хочу обспросить вас. Вы меня знаете?
– Знаем! – дружно крикнули кулугуры.
– Доверяете мне?
– Доверяем! Доверяем! – На удивление Никифора вместе со всеми кричала и Нюра, бледная от возбуждения.
– Мытарства наши и беды токмо зачинаются, – сказал старец. – И опасаюсь я, што все мы их не в полной мере разумеем. Не готовы мы к эвоным. Хосподь послал нас в путь ради сохранения веры и спасения от гонителей. И угодно ему даровать нам сии испытания ради проверки крепости веры и
Он долго говорил о том, как много надо перенести, преодолеть, чтобы в кратчайший срок обеспечить себя надежной крышей над головой и защитой от нападений врагов. Сход шумел, одобряя каждое его слово. Гавриил знал, что делал. Своей пламенной речью он умело вдохнул надежду в сердца усомнившихся, укрепил дух уставших, а в заключение благословил всех и подал команду грузиться на плоты.
Как только плоты поочередно друг за другом отчалили от берега, погода резко испортилась. Солнце заволокли свинцовые тучи, и вдруг, точно вдребезги, разлетелось небо.
Раскатистый удар обрушился прямо на головы притихших от страха людей. Порыв ветра пронесся над плотами, за которым последовал второй и третий. А над головами, треснув по извилистой кривой, словно раскололось небо. И тотчас вслед всех оглушил ужасный грохот.
– Свят, свят, свят, – неистово молилась, сидя на вещах, Марья, левой рукой прижимая к груди перепуганную Нюру.
– Ратуйте, браты! – перекрикивая бурю, вещал басом Гавриил, изо всех сил налегая на шест. – То Хосподь весть нам благую шлет. Всем ведомо, што гроза завсегда гремит тады, кады рабы Божьи творят себе и Хосподу во благо!
Снова загрохотал гром. Ослепительная голубовато-белая молния прорезала небо и уткнулась острым концом в воду перед плотом. Умный старец использовал и это явление природы себе на пользу, во всеуслышание объявив, что чудо это не что иное, как перст Божий.
Паства, конечно же, безоговорочно поверила ему. Но когда гром затих, люди с облегчением вздохнули.
Однако это было только начало. Уже скоро природа разыгралась всерьез. Синие прорези молний непрерывно полосовали небо, бросая мимолетные отблески на прибрежные деревья, на головы переправляющихся на плотах людей. И вслед за каждым проблеском молний следовало оглушающее сотрясение воздуха, заставлявшее пригибать головы и съеживаться, чтобы не раздавило, не опрокинуло навзничь или в воду.
Прижавшись к Марье, Нюра плакала, пронзительно вскрикивая всякий раз, когда синее пламя озаряло небо. А Никифор… Он угрюмо налегал на шест, начиная уставать от напряжения, ничего не слыша от грохота и ничего не видя от мерцания молний. Он молил про себя Бога о спасении, но вовсе не боялся умереть под ударами стихии, ибо считал скорую смерть неким благом, ниспосланным во искупление всех его смертных грехов. И еще… и еще он думал о Нюре, ради которой в общем-то и согласился временно примкнуть к кулугурам, чтобы набраться сил перед долгим переходом на Дон. Он верил, что найдет там свое счастье, восстановит доброе имя.
Снова мощным порывом пронесся ветер. Молния осветила большую темную тучу, надвигающуюся с низовий реки. Вдруг она развернулась на половину неба и стала быстро приближаться. Порывы ветра участились, освежая воздух и неся на своих крыльях предчувствие беды.
Вскоре, когда плоты, скрипя и повизгивая, достигли середины реки, надобность в шестах отпала, так как невозможно было достать дно. В ход пошли огромные весла. Никифору пришлось встать рядом с Гавриилом, который самозабвенно перекрестился, поплевал на ладони и медвежьей хваткой ухватился за весло.