Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений
Шрифт:
Михаила Карпова, Ивана Макарова, Павла Васильева и Ивана Васильева расстреляли 16 июля [362] . А 13 августа расстреляли еще двоих – Ивана Приблудного как еще одного «идеолога» теракта и Юрия (Георгия) Есенина как еще одного потенциального его «исполнителя» [363] .
Приблудного взяли 31 марта 1937 года [364] . Его дело вел также Павловский. И хотя к 15 апреля следователь всё уже закончил, подписывать свое постановление-обвинение Приблудный отказался [365] . После этого два с половиной месяца ничего не происходило – до тех пор пока 27 июня показания на Приблудного не дал Юрий Есенин, сын Сергея Есенина: Приблудный-де побуждал его к теракту и к легальному бегству за границу [366] .
362
Там
363
Там же.
364
Растерзанные тени, 1995. С. 243.
365
Там же. С. 246.
366
Там же. С. 247–248.
Сергей Клычков был арестован 31 июля на даче в поселке Казуар, а расстрелян 8 октября 1937 года [367] . Ему шили и пришили участие в Трудовой крестьянской партии и как бы второе издание заговора писателей с целью убийства Сталина, причем идейным вдохновителем являлся Клычков, а исполнителем – Владимир Кириллов.
Уже после гибели Клычкова – соответственно, 26 и 28 октября – были арестованы Василий Наседкин, женатый на сестре С. Есенина, и Петр Орешин: обоих пристегнули к уже раскрытым заговорам и расстреляли 15 марта 1938 года [368] . В 1932 году Наседкин написал «упадочное и явно контрреволюционное» стихотворение «Буран», смысл которого, по его же словам, примерно таков:
367
Следователями Клычкова были Г.С. Павловский и сотрудник резерва назначения 9 отделения 4 отдела ГУГБ НКВД Т.В. Шепелев ( Там же. С. 338, 345, 347, 348, 368). По некоторым сведениям, готовил и начинал это дело – чуть ли не последнее в своей карьере в НКВД – еще С.Н. Вепринцев.
368
Там же. С. 377, 396, 404, 418.
Власть над народом захватили инородцы, которые попирают его национальные особенности. Русская культура уничтожена. Мы, русские, потеряли свою родину и отечество. Русская страна гибнет в результате политики инородцев. [369]
Тут приходится сказать, что одним из лейтмотивов протестной деятельности «крестьянских писателей», как в свое время и писателей-«сибиряков», были «еврейское засилье» и откровенный антисемитизм.
Если обобщать, то мы наблюдаем две очень схожие репрессивные кампании властей – разветвленные заговоры писателей с целью убийства Сталина: один – в Ленинграде, другой – в Москве, костяк ленинградской компании составили, условно говоря, переводчики-попутчики, а костяк московской – крестьянские писатели (тоже условно). Каждая из кампаний унесла десятки жертв, но ленинградская была всё же обильнее на них [370] .
369
Там же. С. 391.
370
Летом 1937 г. в НКВД, как утверждают Станислав и Сергей Куняевы и в чем мы скорее склонны усомниться, была создана специальная группа под руководством начальника 9 отделения 4 отдела ГУГБ капитана ГБ Журбенко по ликвидации «террористов» из писательской среды: единственным объектом ее деятельности, по их же неточному утверждению, явились крестьянские писатели (Там же. С. 377). Источник сведений, как водится, не приводится.
Если в случае Ленинграда О.М. фактически уже был фигурантом дела, то в Москве его имя, хоть он и был близок с Сергеем Клычковым и Павлом Васильевым, ни единого раза при допросах названо не было.
P.S. В таком случае есть своя логика в том, что в 1951 году, за полтора года до физической смерти так и не убитого заговорщиками тирана, своего рода «метастазу» дало именно ленинградское дело.
Но об этом ниже, в своем месте.
Б. Лившиц (Мандельштамовское общество)
Московское городское управление милиции (май–июнь 1937 г.)
Сага о прописке, или «стоверстники»
1
16 мая истекал трехлетний срок воронежский ссылки Мандельштама.
Как-то оно будет дальше? Продлят ссылку или не продлят? [371] Отпустят или не отпустят?..
371
Свежий пример Пяста говорил им, что очень даже продляют.
С тревогой в душе шли О.М. и Н.М. на Володарского, 39 – в здание областного УНКВД, где находилась и приемная комендатуры.
Идти было недалеко – проулками по кромке косогора по-над рекой Воронеж. Очередь в приемной к окошку совсем никакая – с полтора десятка мрачных интеллигентов. Почему? – Объяснение пришло быстро: времена изменились, и высылками и ссылками НКВД больше не пробавлялся. Из следственной тюрьмы дорога вела уже не в губернские города и даже не в ссылочную глухомань, а прямо в лагеря или на смерть.
Самое верное, на что можно было рассчитывать, это на отсутствие ответа, на что-то вроде «Ваших бумаг нет, приходите завтра или через неделю». Но рука из окошка протянула О.М. бумажку, прочитав которую О.М. «ахнул» (выражение Н.М.) и даже бросился назад переспрашивать: «Значит, я могу ехать куда хочу?» Но дежурный рявкнул, не отвечая, и счастливец больше не переспрашивал, словно боясь утерять в счет ответа, если бы он был дан, толику своего счастья.
«Бумажка» эта не сохранилась, но представление о том, что это такое, у нас все же есть. Полугодом ранее совершенно аналогичный документ – «Форму № 13» за № 1480/452– получал в Томском горотделе НКВД Николай Эрдман, и его «бумажка» почему-то сохранилась [372] :
372
См.: Эрдман Н. Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников. М., 1990. С.293. См. также: «Верните мне свободу!». Деятели литературы и искусства России и Германии – жертвы сталинского террора. Мемориальный сблрник документов из архивов бывшего КГБ / Сост.: В.Ф.Колязин. м.: Медиум, 1997. С.14-21.
СПРАВКА
Выдана гр. Эрдман Николаю Робертовичу, 1900 г. рожд. урож. г. Москвы в том, что он отбыл срок ссылки (высылки), определенный ему постановлением Особого Совещания при НКВД от 16 октября 1933 г.
Настоящая справка выдана для представления в Управление (Отдел, Отделение) РК Милиции по месту избранного жительства для прописки.
Справка действительна при предъявлении паспорта и при прописке оставляется в соответствующем Управлении (Отделе, Отделении) Милиции.
Начальник ГО НКВД
…Начались предотъездные хлопоты. В тот же день Н.М. завершила переписывать для Наташи Штемпель «Наташину книгу», а О.М. подарил ей «Шум времени» с надписью: «Милой, хорошей Наташе от автора. В. 16/V–37 г.» [373] .
Еще как минимум неделя ушла на то, что Н.М. назвала «ликвидацией воронежской оседлости» [374] . Скарб распродали и раздарили, но всё равно осталась груда вещей, на которых троица – поэт, его жена и его теща – однажды уселись на воронежском вокзале в ожидании поезда. В кармане пиджака веером разлеглись три небольшие картонки – плацкарты на Москву [375] . А на следующее утро эта же троица, передавая друг другу корзинки, узлы и чемоданы, вылезла уже на столичную платформу.
373
Штемпель Н. Мандельштам в Воронеже // Новый мир. 1987. № 10. С. 222–223 и 214–215; оригиналы переданы в РГАЛИ.
374
Мандельштам Н. Воспоминания. М., 1999. С. 258.
375
Прямых поездов Москва – Воронеж в 1930-е гг. не было, было два проходящих пассажирских – № 42 и 44, шедших до Москвы, соответственно, 18 часов и 15 минут и 16 часов и 44 минуты (сообщено А.Никольским)
Везение, однако, продолжилось и в Москве. Ни Костарева, ни его жены и ребенка, ни даже его вещей в квартире не было: короткая записка на столе извещала о том, что всё это откочевало на дачу.
И сразу же предарестная жизнь и жизнь нынешняя «склеились» в единое целое, словно и не было страшной трехлетней пустоты посередине, заполненной Лубянкой, Чердынью, Воронежем, Воробьевкой, Задонском, стукачом Костаревым за одной стеной и гитаристом Кирсановым за другой. Оказавшись одни и в своих стенах, О.М. и Н.М. враз забыли и про новые ежовые времена (а ведь был самый канун того, что позднее станут называть Большим террором!), и про свои «минус двенадцать» [376] . Они вдруг потеряли страх и уверовали в прочность своего возвращения, в то, что они достаточно намаялись и отныне их ждет нормальная и спокойная жизнь. И неважно, что Костарев, их жилец и персональный доносчик, всего лишь на даче, а не съехал, как неважно и то, что всё время давало о себе знать больное сердце, и Осип Эмильевич всё норовил прилечь и полежать. Важно то лишь, что они снова дома, что они у себя, что вокруг звенит трамваями курва-Москва, где живут и где ждут их любимые друзья и братья и где водят по бумаге пером их собратья по цеху.
376
А напоминание об этом не могло не стоять в документе, полученном в воронежской комендатуре.