Слово о князе Владимире
Шрифт:
Так было и на сей раз. С предложением о поединке выступил печенежский князь: «Выпусти своего мужа, а я своего, и пусть борются. Если твой муж победит, то не будем воевать три года, если же мой победит, то будем воевать три года». Как же понимать выдвинутые условия? Думается, за этим крылся понятный обеим сторонам смысл: кто бы ни взял верх, в бой вступать не будем, а разойдемся либо на три года, либо на неопределенное время.
Владимир согласился и приказал найти такого молодца, который бы не ударил лицом в грязь. Однако в дружине такого не сыскалось, а печенеги уже выставили своего бойца устрашающего вида и большой силы. Загрустил киевский князь и огорчился: «Да неужто нет на Руси никого, кто бы вышел против того печенега?» И тогда подошел к нему седой старец и молвил:
— Не тужи, княже, есть у меня один сын меньшой дома. Четыре сына мои в твоем войске, а этот дома остался. С детства никому не удавалось его победить. Кожемяка он, и силища у него в руках неимоверная. Пожурил я его однажды, так парень в сердцах взял и порвал кожу руками. Кто еще сумеет сделать такое?
— Ну, зови сына сюда! — обрадовался Владимир Святославич.
И вот явился кожемяка перед лицо князя. «Сможешь ты победить вон того печенега?» — спросили его. Тот замялся, отвечая: «Не знаю, могу ли я сладить с тем печенегом. Пусть меня испытают. Нет ли где быка у вас побольше, да посильнее?» Скоро нашли такого быка, разъярили и пустили на парня. Юноша не дрогнул, изловчился, ухватив его руками за бок, вырвал кожу вместе с мясом и повалил животное наземь.
— Вижу, можешь сразиться с печенегом! — порешил Владимир.
А в стане противника уже устали ждать: «Ну, где же ваш боец? Наш-то уже давно готов!» Выпустили они на поле своего великана. Когда против него вышел приземистый русский боец, стали печенеги смеяться над ним: куда, мол, ему против нашего!
Размерили место для поединка. По обе его стороны расположились печенеги и русские. Воины пошли друг на друга. Схватившись мертвой хваткой, начали жать один другого, и русский силач стал брать верх: оторвал печенега от земли, а затем сдавил его в своих могучих руках так, что из того дух вышел вон. Тут раздался крик в обоих станах, и печенеги побежали прочь. А русские гнали их до самой засеки…
Эта легенда явилась живым отголоском реального факта и стала сюжетом не одной народной сказки, где героем выступал русский мастеровой Кожемяка. Именно с событиями тех лет связывает летописец основание крепости Переяславля, которую заложил Владимир в честь одержанной победы над печенегами. Согласно летописи, кожемяку по имени Ян Усмошвец и его отца князь будто бы пожаловал в бояре.
По свидетельству письменных источников, мир с печенегами действительно длился в течение трех лет, а по истечении срока кочевники снова объявились у города Василева в 995 году, угрожая напасть на Киев. В этой войне Владимира Святославича постигла полная неудача. Может быть, сказалось отсутствие незадолго перед тем умершего Добрыни или самонадеянность князя, привыкшего довольно легко отбивать вражеские набеги. Выступив на сей раз с малыми силами, он был разбит наголову и спасся по чистой случайности, укрывшись от преследования под мостом.
На радостях по поводу своего чудесного спасения Владимир пировал в Василеве восемь дней. Было изготовлено триста провар меду, созваны бояре, посадники и старшины со всех городов. Веселился и весь городской люд. Ну, и конечно, попы постарались внушить князю, что своей жизнью он обязан не кому иному, как своему божественному покровителю — святому Василию. В честь святого Владимир Святославич закладывает в Василеве церковь Преображения. А возвратясь в Киев, празднует и пирует еще восемь дней, собрав бесчисленное множество гостей в «оттином» доме.
Это лишний раз свидетельствует о том, что Владимир, как подчеркивает летописец, не становится ни святошей, ни церковным фанатиком. Напротив, он в своей жизни остается приверженным старославянским обычаям отцов и дедов. Данное обстоятельство наложило на всю последующую его политику определенный отпечаток. Князь не только не стал преследовать язычество, скоморохов и лицедеев, к чему его подталкивали митрополиты и черноризцы, но всячески поощрял возрождение народных традиций, устраивал большие праздники, привлекая в Киев таланты из низов.
Время князя Владимира, кроме всего прочего, примечательно и тем, что оно явилось своеобразным рубежом в развитии языческой культуры Руси, вершиной ее расцвета, когда новые феодальные отношения и соответствующие им духовные ценности еще не упрочились, а старые традиции и представления не только не исчезали, но получили дополнительный животворный импульс в связи с достижением политического единства славянских племен, сохранивших демократические общинные порядки. Киев становится центром общерусской культуры — языческой по духу. К Владимиру Красное Солнышко в «стольный град» сходились гусляры, рожечники, скоморохи, фокусники, плясуны, известные борцы и силачи, наездники, лучшие стрелки из лука и метатели копий, чтобы принять участие в праздничных представлениях и состязаниях. Особой любовью и почетом пользовались народные сказители и песенники, услаждавшие слух легендами о богатырской славе былинных героев, их боевых подвигах, походах за моря и горы.
Перекидывая воображаемый мост через все русское средневековье, мы открываем для себя многое из того культурного наследия, дошедшего до нас в виде памятников литературы и устного народного творчества. Необыкновенно жизнеутверждающим предстает эпос наших предков, бурно равивавшийся на стыке двух исторических эпох — родового и феодального строя. Народные певцы и сказители прославляли и князей, и простых людей из низов — оратаев (пахарей), мастеров-ремесленников, героев-богатырей, защитников Отечества.
Своеобразен и демократичен сам дух русских былин, героями которых являлись не только богатыри и добрые молодцы, но и молодицы, или «поляницы», не уступавшие в отваге и ловкости персонажам мужского пола. Как те, так и другие были всегда готовы встать «за други своя», прийти на помощь обиженному, защитить народ от «Идолища поганова», Соловья-разбойника или Змея Горыныча и Тугарина Змеевича, олицетворявших орды нападавших со стороны Поля кочевников.
В образе отважных «поляниц» запечатлелись черты реальных героинь, которые участвовали в боевых походах и войнах Святослава и других князей или с оружием в руках отражали атаки врагов на русские города. В роли богатырей, как правило, выступали выходцы из отдаленных мест, из «засельщины». Наиболее ярким персонажем во все времена оставался Илья Муромец из села Карачарова.
О том, каких высот достигло песенно-поэтическое искусство в Киевской Руси, красноречиво свидетельствует безвестный автор «Слова о полку Игореве», говоря о том, что его вдохновляло творчество великих русских песенников, живших задолго до него. И среди них выше всех он ставит Бояна:
О Боян, о вещий песнотворец,
Соловей времен давно минувших!
Ах! Тебе б певцом быть этой рати
Лишь скача по мысленному древу,