Слово о полку Игореве
Шрифт:
Иван Быковский и его время:II. В 1741–1758 гг. учился и преподавал в Киевской академии, находившейся на Подоле. Церковь Успенья Богородицы — соборная в Киеве в 1750–1786 гг. Первые поэтические произведения Быковского. — Слово о полку Игореве:1. Игорь едет по Боричеву увозу к Богородице Пирогоще (в Киеве на Подоле). 2. Элементы украинской лексики в памятнике. 3. Близость Слова к украинским думам. 4. Знание приемов ораторского искусства. 5. Слово выдающееся поэтическое произведение. 6. Возможное знание автором Гомера. 7. Церковнославянская лексика и морфология в Слове. 8. Знакомство с рядом памятников древнерусской литературы. 9. Библейские образы в Слове. 10. Манера широкого использования чужого литературного материала для создания вполне самостоятельного художественного произведения.
Иван Быковский и его время:III. В 1758–1765 гг. преподавал в сухопутном шляхетском корпусе в Петербурге, где входил в круг преподавателей из разночинной среды и выступал с критикой крепостнических язв. Интерес к народной поэзии, древнерусской мифологии, героическому прошлому — черты передовой литературы середины XVIII в. — Слово о полку Игореве:1.
Иван Быковский и его время:IV. В 1765–1775 гг. — архимандрит Троицкого Ильинского монастыря в Чернигове. Князь Игорь похоронен в Чернигове. Битва на Дунае при Кагуле 1770 г. у Трояновой дороги. Солдатские песни о победе при Трояновой дороге. Письмо Быковского П. Румянцеву (герою Кагульской победы). Вступление в 1771 г. русских войск в Крым, где в это время была Готфийская митрополия. Бытование на Украине в XVII–XVIII вв. текстов Ипатьевской летописи. — Слово о полку Игореве:1. Слово написано между 1770 и 1791 гг. 2. Игорь Святославич и черниговские Ольговичи — герои Слова. 3. Мотивы Дуная и тропа Трояна в Слове. 4. Призыв к завершению борьбы с погаными половцами. «Готские девы» и тмутараканские мотивы в Слове. 5. Связь Слова с Хлебниковской и Ермолаевской ветвью Ипатьевской летописи.
Иван Быковский и его время:V. В 1776–1788 гг. архимандрит Спасо-Ярославского монастыря. Восторженные отзывы студентов семинарии об Иоиле как о поэте. Несомненный интерес к передовой литературе (в частности, к Вольтеру, французской энциклопедии, Новикову и т. п.). Выпуск в свет «Истинны» (1787 г.). Библиотека Иоиля, в которой находятся с его автографом Кенигсбергская летопись (1767 г.) и Никоновская летопись (1767 г.). Железная стрела владимиро-суздальского князя Изяслава (XII в.) в Спасо-Ярославском монастыре с 1697 г. Спасо-Ярославский список хронографа 1617 г. Сборник народных песен 70-х гг. XVIII в. Спасо-Ярославского монастыря. Тихонравовский список 1744 г. Девгениева деяния, приобретенный в Ярославле. Предполагаемые встречи с А. И. Мусиным- Пушкиным в Ярославле. В Ярославском уезде располагались основные владения графа. 25 августа 1798 г. смерть Иоиля. 26 августа письмо Арсения о смерти Иоиля H. Н. Бантышу-Каменскому. — Слово о полку Игореве:1. Слово — поэтическое произведение. 2. Элементы рационалистическо-мифологических представлений в Слове. 3. Отражение в Слове сведений Кенигсбергской летописи и следы влияния Никоновской. 4. «Живые шереширы» (стрелы) владимиро-суздальского князя Всеволода. 5. Хронограф 1617 г. в составе сборника со Словом. 6. Народные мотивы в Слове. 7. Девгениево деяние по списку, близкому к Тихонравовскому, в сборнике со Словом. Следы влияния Девгениева деяния на памятник. В 1799 г. А. И. Мусин-Пушкин с H. Н. Бантыш-Каменским и А. Ф. Малиновским приступили к изданию Слова о полку Игореве.
Как видно из приведенного сопоставления, сведения о жизни Быковского вполне укладываются в представление о возможном авторе Слова. То, что мы знаем об идеологии Быковского (близость к кругам разночинной интеллигенции, рационалистические интересы в рамках церковной идеологии), соответствует идейному содержанию Песни о походе Игоря. Иван (Иоиль) Быковский — это тот фокус, в котором как бы сходятся все линии исследования Слова о полку Игореве. В самом деле, в языке Слова находят русские, украинские, белорусские и польские элементы. Черты украинского и белорусского фольклора, интерес к полоцким и черниговским князьям в Слове несомненен. Но ведь Быковский родился в Белоруссии, жил и воспитывался на Украине (в частности, в Чернигове), в Петербурге и Ярославле. Одни исследователи считают Слово фольклорным произведением, другие находят в нем церковные элементы, третьи — книжные. И действительно, Иоиль и был человеком широкой образованности, как светской, так и церковной.
Перебирая всех известных лиц, которые могли бы создать такое крупное поэтическое произведение, как Слово о полку Игореве, мы не находим среди них ни одного, в жизненном и творческом пути которого было бы столько перекличек с текстом этого произведения. Наконец, ни один писатель или другой деятель XVIII в., кроме издателей, H. М. Карамзина и Ивана Быковского, не был знаком с рукописью Слова о полку Игореве.
Не все приведенные данные сами по себе достаточны для определения авторства Слова, но их совокупность склоняет чашу весов в пользу признания Ивана (Иоиля) Быковского автором героической Песни о походе князя Игоря на половцев. Конечно, мы предлагаем читателю только гипотезу, которая помогает объяснить кажущиеся противоречия в тексте Слова, давшие повод для различных суждений о его авторе. Поиски должны продолжаться. И не исключено, что они приведут к новым выводам, откроют до конца завесу, скрывающую фигуру автора Слова о полку Игореве.
Глава VII
А. И. МУСИН-ПУШКИН И СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
Теперь нам остается выяснить, как Слово о полку Игореве попало к А. И. Мусину-Пушкину и почему он выдал его за памятник XII в.
Сведения о жизни, служебной и научной деятельности Мусина-Пушкина очень скупы. Их сообщил прежде всего он сам в неподписанной автобиографии,[{Калайдович К Ф.} Записки для биографии е. с. графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина»// Вестник Европы. 1813. Ноябрь. Ч. 72. № 21–22. См. о нем: Аксенов А. И. 1) А. И. Мусин-Пушкин — источниковед и археограф. М., 1969. Дипломная работа, защищенная в МГИАИ; 2) А. И. Мусин-Пушкин — этимолог, коллекционер, источниковед и археограф // Материалы XXV научной студенческой конференции Тартуского университета: Литературоведение, лингвистика. Тарту, 1970. С. 31–34; 3) Из эпистолярного наследия А. И. Мусина-Пушкина//АЕ за 1969 г. М., 1971. С. 226–235. {См. также: Моисеева Г. Н. А. И. Мусин-Пушкин — издатель древнерусских памятников // Книга в России до середины XIX в. Л., 1978. С. 74–86; Козлов В. /7. 1) Кружок А. И. Мусина-Пушкина и «Слово о полку Игореве»: Новые страницы истории древнерусской поэмы в XVIII в. М., 1988; 2) Мусин-Пушкин Алексей Иванович//Энциклопедия. Т. 3. С. 285–287; Аксенов А. И. С любовью к отечеству и просвещенью: А. И. Мусин-Пушкин.
Родился Алексей Иванович Мусин-Пушкин в 1744 г. в старинной дворянской семье. В 1757 г. поступил в Петербургское артиллерийское училище. По выходе из него до 1772 г. служил в артиллерии адъютантом при любимце Екатерины графе Г. Г. Орлове. Уже в эти годы он проявлял интерес к русской литературе и литераторам.[См. его письмо 1769 г. к А. П. Сумарокову о Вольтере: Отрывки из переписки А. П. Сумарокова (1755–1773 гг.)//Отечественные записки. 1858. Т. 116. № 2. С. 584–585.] Во время длительного путешествия по Германии, Англии, Франции, Швейцарии, Голландии и Италии (1772–1775 гг.) собрал большую коллекцию картин, эстампов и бронзы. Сразу же по возвращении в Россию в 1775 г. получил придворный чин церемониймейстера, а в 1789 г. стал директором училища «чужестранных единоверцев». По представлению E. Р. Дашковой удачливый вельможа в том же году (17 ноября 1789 г.) был избран членом Российской Академии наук.[Сухомлинов М. И. История Российской Академии. СПб., 1885. Вып. 7. С. 162 и др.] 26 июня 1791 г. Мусин-Пушкин был назначен обер-прокурором Синода.[ЦГИА, ф. 797, 1791 г., ед. хр. № 31; Благовидов Ф. В. Обер-прокуроры Святейшего Синода в XVIII и в первой половине XIX столетия. Казань, 1899. С. 272; Бирюков Н. А. Эпизод из жизни П. А. Словцова//Исторический вестник. 1904. Сентябрь. С. 883–884.] Хотя в дела Синода он не вмешивался, но свое пребывание на этой синекуре использовал с максимальной для себя выгодой. И дело не ограничивалось только бесконтрольной тратой штатных сумм ведомства. В эти годы Екатерина II проявляла большой интерес к российской истории. Предприимчивый вельможа решил использовать эту страсть императрицы для того, чтобы войти в фавор.[Об интересе Мусина-Пушкина к собиранию редкостей сохранился рассказ японского капитана Кодаю, побывавшего в 1791 г. в Петербурге. «Мусин-Пушкин, — пишет он, — житель Петербурга, был человеком редкой любознательности. У него было много старинных вещей. Среди них большой „элекитер“ [?] в 2 кэн шириной и 3 кэн (т. е. 3.6 х 5.4 м. — А. 3.) длиной…» (Кимура С., Накамура Ё. Изучение древнерусской литературы в Японии // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 585).] Уже в августе 1791 г. он добился издания указа о присылке к нему в Синод рукописей исторического содержания из всех монастырей. Началась также бурная собирательская деятельность обер-прокурора. Источником ее были не только отдельные приобретения, но и тот фонд «летописцев», который образовался в Синоде.[См. возбужденное новым обер-прокурором Синода В. А. Хованским обвинение Мусина-Пуш-кина в присвоении монастырских рукописей (ЦГИА, ф. 797, on. 1, д. 1522). О нем см.: Ю. К. {Бегунов}. В секторе древнерусской литературы//РЛ. 1963. № 3. С. 232.] Почти одновременно Мусин-Пушкин с помощью И. Н. Болтина стал выпускать в свет одно за другим издания источников, первыми из которых были «Правда Русская, или Законы великих князей Ярослава Владимировича и Владимира Всеволодовича Мономаха» и «Книга Большому чертежу, или Древняя карта Российского государства» (1792 г.). Деятельность Мусина-Пушкина получила высочайшее одобрение, и 22 сентября 1792 г. он был пожалован орденом Владимира Большого Креста второй степени. Одновременно в его распоряжение передали типографию Горного корпуса, где синодальный прокурор издал «Духовную в. кн. Владимира Мономаха детям своим» (1792 г.) и «Историческое исследование о местоположении Древняго Российского Тмутараканского княжения» (1794 г.). Отныне Мусин-Пушкин сделался как бы придворным консультантом по историческим вопросам. 11 марта 1794 г. по указу императрицы он стал ввиду длительной болезни Бецкого «преемником» президента Академии художеств. Уже в декабре Мусин-Пушкин вступил в конфликт с советом Академии по поводу выбора директора и добился того, что императрица отменила определение совета «яко недельное».[Кондаков С. Н. Юбилейный справочник императорской Академии Художеств 1764–1914. СПб., 1914. С. 19.] 15 сентября следующего года любимец императрицы сделался окончательно президентом Академии художеств, а незадолго до смерти своей высочайшей покровительницы был награжден орденом Александра Невского.
Сразу же после смерти императрицы звезда Мусина-Пушкина закатилась. Уже в 1796 г. Павел I ликвидировал училище «единоверцев», а в 1797 г. уволил Му-сина-Пушкина с должностей президента Академии художеств и обер-прокурора Синода, пожаловав ему титул графа и назначив сенатором. Умер граф 1 февраля 1817 г.
Для того чтобы разобраться в истории приобретения Слова о полку Игореве Мусиным-Пушкиным, нужно последовательно рассмотреть четыре вопроса: 1) был ли сборник, содержавший Слово, написанным единовременно или составным; 2) если он был составным, то кто был предшествующим владельцем хронографа, входившего в состав Мусин-Пушкинского сборника; 3) кому до Мусина-Пушкина принадлежала рукопись Слова; 4) находилось ли Слово в составе хронографа или всего Мусин-Пушкинского сборника в момент его приобретения синодальным обер-прокурором.
Начнем с первого вопроса. Его решение во многом зависит от того, был ли сборник написан одним почерком или содержал разновременные рукописи. Сами издатели сообщают очень глухо: «Подлинная рукопись по своему почерку весьма древняя».[Ироическая песнь. C. VII.]
Столь неопределенная характеристика показывает, что публикаторы колебались в более точной датировке рукописи хронографа, но до нас дошли свидетельства пяти лиц, видевших рукопись сборника со Словом о полку Игореве Первое из них принадлежит самому Мусину-Пушкину. В 1813 г. он писал Калайдовичу, что рукопись со Словом написана «довольно чистым письмом. По почерку и по бумаге должно отнести оную переписку к концу XIV или к началу XV века».[Калайдович К Ф. Биографические сведения о жизни… С. 35.] Датировка Мусина-Пушкина резко противоречит показаниям других очевидцев и в литературе не была принята. Считалось, что мало сведущий в палеографии вельможа просто ошибся, определяя по почерку время создания рукописи со Словом.