Слово президента
Шрифт:
Он следил за их глазами и знал, о чём они думают, какими бы непроницаемыми не казались их лица. Смелый человек вышел бы вперёд, уверенно заявил бы о своём превосходстве и стал бы лидером. Но смелые давно погибли, умерщвлённые тем, кто был смелее и безжалостнее остальных, а потом сам погиб от невидимой руки человека, ещё более терпеливого и безжалостного, настолько превосходящего их в этих качествах, что мог позволить себе сделать им это щедрое предложение. Бадрейн знал, каким будет ответ, и генералы тоже знали. Мёртвый иракский президент не оставил после себя никого, кто мог бы занять его место, однако именно такова судьба людей, верящих только в себя.
На
— Слушаю.
— Господин президент? — Джек с удивлением понял, что это голос Арни ван Дамма. Но даже сейчас, услышав голос главы своей администрации, он едва не спросил, кто ещё мог бы осмелиться позвонить ему так рано.
— В чём дело?
— У нас неприятности.
Вице-президент Эдвард Дж.Келти не спал всю ночь, но никто бы не сказал этого, глядя на него. Гладко выбритый, с румянцем на щеках и ясными голубыми глазами, стройный и подтянутый, он вошёл в здание Си-эн-эн в сопровождении жены и помощников. В вестибюле его встретил продюсер и проводил к лифту, который сразу начал подъем. В течение первых минут произошёл только обмен обычными любезностями. Кадровый политик стоял, глядя перед собой на дверь из нержавеющей стали, словно знал, кто одержит верх в предстоящей схватке. И добивался успеха.
Подготовительные телефонные переговоры были проведены в течение трех часов до этого и начались с президента телевизионной компании. Глава компании, старый друг Келти, был потрясён впервые за всю свою карьеру. Предполагаемая авиакатастрофа, столкновения поездов, зверские убийства — эти рутинные несчастья и печальные происшествия дают ежедневную пищу телевизионной компании, но такое, как это, случается раз в жизни. Двумя часами раньше он позвонил Арни ван Дамму, другому старому другу, потому что нужно оберегать свои тылы, когда работаешь в средствах массовой информации; к тому же свою роль сыграл и патриотизм, о котором глава компании редко говорил, но который тем не менее у него присутствовал, а президент Си-эн-эн не имел представления, куда заведёт их эта история. Он позвонил судебному корреспонденту компании, неудачнику-адвокату, который сейчас говорил по телефону со своим приятелем — профессором юридического факультета Джорджтаунского университета. И всё-таки президент Си-эн-эн ещё раз позвонил в зелёную комнату.
— Ты действительно уверен, Эд? — это было все, что он спросил.
— У меня нет выбора. Я делаю этот шаг очень неохотно, — последовал ответ, которого нужно было ожидать.
— Ну что ж, это твоё дело. Буду у экрана. — Связь прервалась. На дальнем конце провода послышались ликующие крики. Это чертовски увлекательная история, а задача Си-эн-эн заключается в том, чтобы информировать зрителей о новостях, к числу которых несомненно относится выступление Келти.
— Арни, это какое-то безумие, или я всё ещё сплю? — Они сидели в гостиной на верхнем этаже Белого дома. Джек успел натянуть на себя что-то из домашней одежды. Ван Дамм был ещё без галстука, и Райан заметил, что носки у него на ногах разного цвета. Хуже всего было то, что ван Дамм выглядел потрясённым, а Джек никогда не видел его в таком состоянии.
— Думаю, нам придётся подождать и посмотреть, как развиваются события.
Они обернулись, услышав, как открылась дверь.
— Господин президент? — В гостиную
— Это Патрик Мартин, — сказал Арни.
— Из уголовного розыска Министерства юстиции, верно? — Джек встал, пожал ему руку и сделал жест в сторону подноса с кофейником.
— Да, сэр. Я работал вместе с Дэном Мюрреем, когда мы расследовали причины авиакатастрофы.
— Пэт — один из наших лучших юристов. Отлично проявил себя во время судебных процессов. Кроме того, он читает лекции по конституционному праву в университете Джорджа Вашингтона, — объяснил глава администраций.
— Итак, каково ваше мнение обо всём этом? — спросил президент. В его голосе звучало недоверие.
— Думаю, нам нужно услышать, что он собирается сказать, — прозвучал стандартный ответ адвоката.
— Вы давно в Министерстве юстиции? — Джек вернулся к своему креслу.
— Двадцать три года. До этого четыре года в ФБР. — Мартин налил себе чашку кофе и остался стоять.
— Вот, начинается, — заметил ван Дамм, включая звук телевизора, на экране которого до сих пор виднелось всего лишь молчаливое изображение.
— Уважаемые дамы и господа, в нашей вашингтонской студии находится вице-президент Эдвард Дж. Келти. — Старший политический комментатор компании Си-эн-эн тоже выглядел потрясённым, и похоже, его тоже только что вытащили из постели. Райан заметил, что из всех, кого он видел сегодня, Келти выглядел самым спокойным и ухоженным. — Сэр, вы хотели сказать нам что-то необычное.
— Совершенно верно, Барри. Пожалуй, следует начать с того, что мне пришлось принять самое трудное решение за свои более чем тридцать лет государственной службы. — Голос Келти звучал негромко и сдержанно, в стиле эссе Эмерсона [35] . Он говорил медленно, чётко и с болезненной откровенностью. — Как вы знаете, президент Дарлинг предложил мне подать в отставку. Причина этого заключалась в моём поведении в бытность сенатором. Барри, нет никакого секрета в том, что моя личная жизнь не была столь образцовой, как следовало. Такое можно сказать про многих государственных деятелей, но это не может служить оправданием, и я не собираюсь оправдываться. Когда мы с Роджером обсуждали создавшуюся ситуацию, то пришли к выводу, что будет лучше всего, если я подам прошение об отставке и дам ему возможность выбрать себе нового вице-президента для предстоящих в конце года выборов. Он собирался назначить Джона Райана на моё место в качестве временного заместителя.
35
Ральф У. Эмерсон (1803-1882) — эссеист и поэт. Создатель теории трансцендентализма, американский философ американского литературно-философского движения, основные идеи которого — социальное равенство «равных перед Богом людей», духовное самоусовершенствование, близость к природе, очищающая человека от «вульгарно-материальных» интересов.
У меня не было возражений, Барри. Я служил обществу в течение длительного времени, так что мысль о том, что теперь смогу играть со своими внуками и, может быть, читать лекции, показалась мне привлекательной. Вот почему я принял предложение Роджера в интересах… в общем, для блага страны.
Дело, однако, заключается в том, что я не успел подать прошение об отставке.
— О'кей, — произнёс обозреватель и поднял руки, словно намереваясь поймать летящий к нему бейсбольный мяч. — Мне представляется, что нам следует детально обсудить этот вопрос. Что же произошло в действительности?