Слово президента
Шрифт:
В этот момент Жанна-Батиста широко открыла глаза. Они ничего не видели, и вялость кожи на лице больной свидетельствовала о приближающейся агонии. Скорее всего монахиня находилась в бессознательном состоянии, просто глаза не могли закрыться от невыносимой боли. Моуди посмотрел на бутылку, из которой в тело больной внутривенно вводился физиологический раствор. Если бы речь шла только об испытываемой ею боли, он мог бы увеличить концентрацию морфия и во имя милосердия умертвить свою пациентку. Но он не мог пойти на такой риск. Он обязан был доставить её живой, и хотя судьба больной будет жестокой, выбрал эту судьбу не он.
— Я должна лететь
— Я не могу допустить этого, — покачал головой Моуди.
— Таково правило нашего ордена. Я не должна позволить ей лететь без сопровождения одной из сестёр.
— Это опасно, сестра. Сама перевозка её очень рискованна. В самолёте мы будем дышать тем же воздухом, хотя и прошедшим через фильтры. Нет необходимости подвергать себя такой опасности. Её добродетель не подвергается сомнению.
— У меня нет выбора.
Моуди кивнул. Ведь это не он выбрал судьбу второй монахини, правда?
— Как хотите.
Самолёт приземлился в международном аэропорту имени Джомо Кеньяты, расположенном в десяти милях от Найроби, и остановился у грузового терминала. Это был старый «Боинг-707», когда-то принадлежавший личному воздушному флоту иранского шаха. Теперь былое роскошное убранство было выдрано из его салона, так что обнажилась металлическая палуба. Грузовики стояли наготове. Один из них подъехал к двери с правой стороны хвостовой части, которая открылась через минуту после того, как под колеса самолёта поставили тормозные башмаки.
В грузовике находилось полтораста клеток с африканской зелёной обезьяной в каждой. На руках чернокожих рабочих были надеты защитные рукавицы. Обезьяны, словно предчувствуя, что их ожидает, отчаянно защищались, пользуясь каждой возможностью, чтобы укусить или поцарапать грузчиков. Обитательницы африканских джунглей визжали, мочились и испражнялись на пол, но это им мало помогало.
Лётчики наблюдали за происходящим издалека, не выходя из кабины. Они не хотели иметь ничего общего с погрузкой. Эти визгливые, маленькие и неприятные существа, может быть, и не были отнесены в Коране к нечистым, но были явно отвратительны, а по возвращении в Тегеран ещё придётся мыть и дезинфицировать самолёт. Не прошло и получаса, как погрузка была закончена. Клетки установили рядами, один на другой, и надёжно закрепили тросами. С грузчиками расплатились наличными, и они уехали, довольные, что быстро справились с работой. Их грузовик сменил низко сидящий заправщик.
— Отлично, — кивнул поставщику покупатель.
— Просто повезло. У моего приятеля оказалось большое количество обезьян, которых он приготовил для другого покупателя: но тот не сумел вовремя расплатиться. В связи с этим…
— Конечно, ещё десять процентов?
— Этого достаточно, — согласился поставщик.
— Хорошо. Дополнительный чек вы получите завтра утром Или вы предпочитаете наличные?
Раздался рёв двигателей, и оба обернулись. «Боинг» начал выруливать для взлёта. Через пару минут он взлетит и на этот раз завершит короткий перелёт в Энтеббе, Уганда.
— Мне не нравится, что там происходит. — Берт Васко возвратил папку.
— Объясни нам почему? — потребовала Мэри-Пэт.
— Я родился на Кубе. Однажды отец рассказал мне о той ночи: когда Батиста сбежал с острова. Высшие чины собрались вместе: обо всём договорились и начали грузиться в самолёты, быстро и тихо, не привлекая
Васко был одним из тех сотрудников Государственного департамента, которые с удовольствием сотрудничали с ЦРУ, возможно, потому что родился на Кубе. Он понимал, что разведка и дипломатия действуют более успешно, взаимодействуя друг с другом. Далеко не все в «Туманной долине» придерживались такой точки зрения, и понятно почему. Их ведь не изгоняли с родной земли.
— Ты полагаешь, что там происходит то же самое? — спросила Мэри-Пэт, на полсекунды опередив Эда.
— У меня создалось такое впечатление.
— Ты настолько уверен в этом, что считаешь возможным сообщить о происходящем президенту? — Это был вопрос Эда Фоули.
— Какому? — спросил Васко. — Вы бы только слышали, что говорят у нас в департаменте. ФБР оккупировало весь седьмой этаж так что все потрясены и не знают, кому верить. А в общем — да уверен. Это всего лишь догадка, но догадка, основанная на прошлом опыте. Самое главное сейчас — узнать, кто встречался и говорил с генералами. У нас что, нет никого в Ираке?
Оба Фоули — муж и жена — опустили головы, что явилось достаточно красноречивым ответом на вопрос.
— Голословные утверждения мистера Райана наглядно показывают, что он освоил грязную сторону политики быстрее той, которую следует, — произнёс Келти. В его голосе звучала скорее обида, чем гнев. — Откровенно говоря, этого я от него не ожидал.
— Значит, вы отрицаете эти утверждения? — спросил корреспондент Эй-би-си.
— Конечно отрицаю. Нет никакого секрета в том, что в прошлом у меня были проблемы с алкоголем, но я сумел справиться с ними. Равно как нет никакого секрета и в том, что иногда моё поведение не было идеальным, но и с этим я справился, благодаря помощи церкви и любви жены, — добавил он, нежно сжимая её руку. В ответ она одарила его взглядом, полным сочувствия и поддержки. — Сейчас самое главное — интересы страны. Здесь не должно быть места личной вражде, Сэм. Мы должны подняться выше мелочных дрязг…
— Сукин сын! — выдохнул Райан.
— Я ведь говорил, что эта процедура будет не из приятных, — заметил ван Дамм.
— Неужели он надеется на победу, Арни?
— Это зависит от многих обстоятельств. Я не могу с уверенностью сказать, что за игру он ведёт.
— … тоже мог бы напомнить мистеру Райану о его некоторых грязных делах, но сейчас нам нужно не это. Наша страна нуждается в единстве, а не в разладе. Американскому народу нужен руководитель — опытный и знающий.
— Арни, сколько ещё…
— Было время, когда он был готов совокупляться со змеёй, если бы кто-то держал её и не давал вывернуться. Джек, мы не должны уподобляться ему. Вспомни, что говорил Аллен Друри: мы живём в городе, жители которого не те, кто они на самом деле, а те, какими их считают. Эд нравится средствам массовой информации, нравился всегда. Им нравится его семья. Им нравится его общественное сознание…
— Какого черта! — почти закричал Райан.
— Слушай меня и не прерывай. Ты хочешь быть президентом? В этом случае ты не имеешь права на горячность. Всё время думай об этом, Джек. Когда президент теряет самообладание, это ведёт к смерти людей. Ты знаешь, как это происходит. Вот почему народ всегда хочет видеть своего президента спокойным и рассудительным, понимаешь?