Слово президента
Шрифт:
Тишина продолжалась всего долю секунды.
— Сэр, как вам известно, сегодня утром, — успел первым выкрикнуть корреспондент «Нью-Йорк тайме», — вице-президент Эдвард Келти заявил, что президентом является он, а не вы. Что вы скажете по этому поводу?
— Утверждение мистера Келти является голословным и беспочвенным, — холодно ответил Джек. — Следующий вопрос.
Сделав столь резкое отрицание, Райан был вынужден продолжать игру. Его появление не обмануло присутствующих. Такое заявление вполне мог сделать его пресс-секретарь или официальный представитель Госдепартамента. Однако он сам предстал перед корреспондентами. Глядя сквозь ослепительный свет софитов на лица собравшихся
— Позвольте уточнить предыдущий вопрос — что, если он действительно не ушёл в отставку? — снова сумел перекричать всех корреспондент «Нью-Йорк тайме».
— Он действительно ушёл в отставку. В противном случае меня не назначили бы вице-президентом. Поэтому ваш вопрос не имеет смысла.
— Но, сэр, а если он говорит правду?
— Нет, он говорит не правду. — Райан сделал глубокий вдох, как посоветовал ему Арни, и продолжил:
— Мистер Келти подал прошение об отставке по предложению президента Дарлинга. Вы все знаете причину. ФБР вело расследование его сексуальных домогательств, которыми он преследовал своих сотрудниц, когда был сенатором. Следствие касалось также одного случая, о котором мне не хотелось бы говорить… — Райан сделал паузу и потом неохотно добавил:
— Об изнасиловании его сенатской помощницы. Его отставка была частью… сделки, договорённости, что ли, которая позволила ему избежать уголовного преследования. — Райан посмотрел в зал и с удивлением увидел побледневшие от напряжения лица. Он только что принял вызов, и брошенная им перчатка с грохотом упала на пол. Падение следующей перчатки потрясло всех ещё больше. — Вы отлично знаете, кто президент Соединённых Штатов. А теперь давайте приступим к государственным делам.
— Что вы собираетесь предпринять в этой связи? — спросил корреспондент телевизионной компании Эй-би-си.
— Вы имеете в виду Келти или Ирак? — Голос Райана ясно показывал, какой должна быть тема разговора.
— Вопрос касается Келти, сэр.
— Я обратился к ФБР с просьбой проверить эти домыслы. Полагаю, о результатах мне доложат сегодня вечером. Помимо этого, у нас немало других дел.
— Позвольте уточнить предыдущий вопрос: как относительно того, что вы сказали губернаторам в своей речи вчера вечером и что упомянул вице-президент Келти сегодня утром? Вы действительно хотите, чтобы неопытные люди…
— Да, хочу. Прежде всего, где взять людей, которые имеют опыт в работе Конгресса? Ответ на этот вопрос на поверхности. У нас осталось всего несколько человек, кому повезло, потому что тем вечером они находились где-то в другом месте. Если не считать их, то кого вы хотите выбрать в состав Конгресса? Тех, кто проиграли предыдущие выборы? Хотите вернуть в Конгресс неудачников? Я хочу — и уверен, что стране необходимо именно это, — чтобы в состав Конгресса вошли люди, знающие, что нужно делать, чтобы укрепить страну и улучшить жизнь населения. Суровая правда заключается в том, что правительство по своей природе неэффективно. Мы не можем улучшить его, выбирая людей, которые всю жизнь работали в нём. Отцы-основатели нашей страны выдвинули идею о рядовых гражданах-законодателях, а не о профессиональном правящем классе. Мне кажется, что в этом я разделяю точку зрения создателей нашей Конституции. Следующий вопрос?
— Но кто решит эту проблему? — спросил корреспондент газеты «Лос-Анджелес тайме». О какой проблеме идёт речь, говорить не требовалось.
— Проблема уже решена, — твёрдо сказал Райан. — Спасибо, что пришли. Прошу извинить меня, но мне предстоит сегодня много работы. — Он взял своё
— Мистер Райан! Мистер Райан! — раздались голоса вдогонку. Райан миновал двери и повернул за угол, где его ожидал Арни ван Дамм.
— При создавшихся обстоятельствах неплохо, — заметил он.
— За исключением одного. Никто не сказал: «Господин президент».
Моуди снял телефонную трубку. Разговор продолжался считанные секунды. Затем он направился к инфекционной палате. Прежде чем войти в неё, доктор облачился в защитный костюм и тщательно проверил, нет ли в нём разрывов. Костюм был изготовлен европейской фирмой по образцу американского «ракала». Толстый пластик костюма был усилен кевларом и окрашен в странный зеленовато-голубой цвет. На спине висели баллоны, из которых в костюм поступал чистый воздух под слегка повышенным давлением, так что даже в случае повреждения пластика наружный воздух не сможет попасть внутрь. Никто не знал, могут ли вирусы Эбола переноситься по воздуху, и никому не хотелось проверить это первым. Моуди открыл дверь и вошёл в палату. Там находилась сестра Мария-Магдалена, ухаживающая за своей подругой. Она была в таком же костюме. Оба отлично понимали, что может думать пациентка при виде медиков, одетых подобным образом, — это слишком явно демонстрировало их страх перед тем, что находится в её теле.
— Доброе утро, сестра, — поздоровался Моуди, снимая температурный листок с задней спинки кровати. Температура 41,4 градуса, несмотря на лёд. Ускоренный пульс — 115. Дыхание поверхностное, 24 вдоха в минуту. Кровяное давление падает из-за внутреннего кровотечения. Пациентке было сделано переливание четырех единиц крови — и столько же она, наверно, потеряла, главным образом из-за внутреннего кровотечения. Химический состав крови утратил всякое сходство с нормальным. Моуди прописал ей максимально допустимую дозу морфина — увеличить её он не боялся, опасаясь остановки дыхания. Сестра Жанна-Батиста находилась в полусознании. Вообще-то ей следовало быть в коме, но боль не отпускала её.
Мария-Магдалена смотрела на него через прозрачный пластик шлема. Глаза выражали отчаяние, запрещённое её религией. Вместе с Моуди она была свидетельницей самых разных видов смерти — 6т малярии, от рака, от СПИДа. Но ещё никогда ей не приходилось видеть ничего столь жестокого. Болезнь развивалась так стремительно, что пациентка не имела времени подготовиться к страданиям, укрепить свой дух молитвами и верой. Это походило на автомобильную катастрофу — страшную, но с достаточно продолжительными последствиями, чтобы жертва ощутила всю тяжесть страданий. Если дьявол действительно существовал, это был его дар миру. Как врач Моуди не мог принять эту мысль. Даже дьявол может быть на что-то годен.
— Самолёт вылетел, — сказал он Марии-Магдалене.
— Что будет дальше?
— Профессор Руссо разработал совершенно новый метод лечения. Он основан на полном переливании крови. Сначала больному удаляют заражённую кровь и промывают сердечно-сосудистую систему физиологическим раствором, обогащённым кислородом. А затем вводят кровь, содержащую антитела лихорадки Эбола. Теоретически эти антитела должны одновременно и систематически уничтожать болезнетворные вирусы.
Монахиня задумалась. Такой метод лечения не столь радикален, как это порой кажется. Полное переливание крови производилось с конца шестидесятых годов при лечении менингита. Такой процесс нельзя использовать достаточно широко, потому что для него требуется аппарат искусственного дыхания. Но перед ней умирала её подруга, и Мария-Магдалена уже давно перестала думать о других пациентах и радикальности лечения.