Случай с жильцом на Дорсет-стрит
Шрифт:
— Признаюсь, сэр, я находила ее несколько чудной. Она иностранка — испанка, наверное. Меня не беспокоила цыганская внешность этой особы, но я никак не могла с ней поладить. Видела ее чуть ли не каждый день, а вот в церкви — ни разу. Она приходила сюда за разной мелочью, необходимой по хозяйству. Всегда платила наличными и не просила кредит. Я никогда не питала к ней особой любви, но, судя по всему, именно миссис Галлибаста поддерживала сэра Джеффри, а не наоборот. Некоторые говорили, что у нее был вспыльчивый нрав, и однажды она побила кочергой младшего лакея, но свидетельств тому я не видела. Экономка не долго со мной болтала, иногда
— А он не был склонен к беспричинным страхам и навязчивым идеям?
— Насколько мне известно, нет, сэр. Да он с юности совсем не изменился. Сэр Джеффри был забавным. Хотя последние несколько лет он не выходил из дома, и я видела его лишь издерка. Но когда появлялся на людях, был веселым и жизнерадостным, как обычно.
— Это чрезвычайно интересно, миссис Бек. Я вам очень благодарен. Куплю у вас четверть фунта лучших круглых леденцов, если позволите. А, забыл спросить. Вы не помните, сэр Джеффри получал какие-нибудь письма из Америки?
— Да, сэр. Часто. Экономка говорила, он их ждал. Я помню конверт и марки. Больше ему почти никто не писал.
— А сэр Джеффри посылал ответы отсюда?
— Не знаю, сэр. Почту забирают из ящика рядом со станцией. Вы его увидите, если вернетесь по этой дороге.
— Полагаю, миссис Галлибаста уже уехала.
— Спустя примерно две недели после самоубийства сэра Джеффри. Мой сын отвез ее вещи на станцию — она забрала все свои пожитки. Он еще упоминал, какой тяжелый у нее багаж. Сказал, что, если бы сам не присутствовал на панихиде по сэру Джеффри в церкви Святого Иакова, подумал бы, что покойный лежит в сундуке. Прошу прощения за неуместную шутку, сэр!
— Премного вам обязан, миссис Бек. — Детектив приподнял шляпу и поклонился.
Я сразу заметил, как оживился и воодушевился Холмс — он напал на след и почуял добычу. Когда мы вышли из лавки, прошептал:
— Как только доберемся до Лондона, мне надо будет зайти на Бейкер-стрит и заглянуть в архив.
По пути к станции, пока я управлял двуколкой, Шерлок не произнес ни слова. Молчал он и всю дорогу до столицы. Я привык к манерам моего друга, к перепадам в его настроении, и, довольствуясь тем, что не мешаю трудиться этому блестящему уму, сам погрузился в общемировые проблемы при содействии утреннего номера «Телеграф».
Тем вечером мистер Мэклсуорт ужинал вместе с нами. Миссис Экройд превзошла себя, подав копченого лосося, сэндвичи с огурцом, острые закуски, сдобный хлеб и булочки. Чай оказался моего любимого сорта «Дарджилинг», чей тонкий букет лучше всего вкушать именно в это время суток. Даже Холмс заметил, что нам могут позавидовать гости отеля «Синклерс» или «Гросвенор».
За нашей трапезой следила великолепная статуя Челлини. Наверное,
— Я слышал об этой церемонии, джентльмены, но никогда не думал, что буду пить вечерний чай с мистером Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном!
— Так вы и не пьете, сэр, — мягко заметил Холмс. — Полагаю, наши американские родственники часто путают полдник и вечерний чай. На самом деле это разные вещи. Когда я был ребенком, вечерний чай подавали только в некоторых школах и имели в виду ранний горячий ужин. В последнее время под вечерним чаем подразумевают именно такую трапезу и устраивают ее в детских садах. К полднику обычно приступают часа в четыре, и он состоит из холодных закусок, иногда со сдобным хлебом, топлеными сливками и земляничным джемом. На вечерний чай детей созывают в шесть. Помнится, нас в это время всегда кормили сосисками. — Мой друг едва заметно вздрогнул.
— Признаю ошибку и внимаю наставлениям, сэр, — весело ответил техасец и взмахнул изысканным бутербродом, подкрепляя свою мысль.
После чего мы все посмеялись — Холмс над собственной педантичностью, а мистер Мэклсуорт потому, что смог отвлечься от тяжелых мыслей.
— Вы нашли ключ к загадке в Хай-Коггсе? — поинтересовался наш сосед.
— Конечно, мистер Мэклсуорт, — сказал Холмс. — Мне надо проверить некоторые факты, но, думаю, дело решено. — Он снова засмеялся, на этот раз его развеселила смесь восхищения и удивления на лице американца.
— Решено, мистер Холмс?
— Решено, мистер Мэклсуорт, но не доказано. Немало ценных соображений, как обычно, принадлежит доктору Ватсону. Именно вы, мой дорогой друг, высказали догадку о том, для чего этого джентльмена вовлекли в ужасное хладнокровное преступление.
— Так я был прав, мистер Холмс? Сэра Джеффри убили?
— Убили или довели до самоубийства, мистер Мэклсуорт. Едва ли это существенно.
— Вам уже известен преступник?
— Похоже на то. Прошу, мистер Мэклсуорт, — Шерлок вынул листок пожелтевшей бумаги из внутреннего кармана, — взгляните. Я нашел этот документ в моей картотеке по пути сюда и приношу извинения за его пыльный вид.
Слегка нахмурившись, техасец взял сложенную вдвое записку и громко прочитал ее, почесывая голову в явном недоумении:
— «Мой дорогой Холмс, большое вам спасибо за щедрую помощь в недавнем деле, касающемся моего друга-художника… Само собой, я навечно у вас в долгу. Искренне ваш…» — Он в замешательстве посмотрел на Шерлока. — Почтовая бумага мне не знакома, мистер Холмс. Несомненно, это «Атенеум» — один из ваших клубов. Но подпись поддельная.
— Я ждал, что вы так скажете, сэр. — Холмс забрал листок у американца.
Новость совершенно не встревожила сыщика, а, казалось, наоборот, обрадовала. Мне стало интересно, как далеко в прошлое уходят корни этого преступления.
— А сейчас, прежде чем я пущусь в дальнейшие объяснения, следует показать вам кое-что. Не будете ли вы так добры, мистер Мэклсуорт, написать миссис Галлибаста в Уиллесден письмо следующего содержания. Что вы передумали уезжать в Соединенные Штаты и решили какое-то время пожить в Англии. До возвращения в Америку собираетесь поместить статую Челлини в банковский сейф, а в Техасе проконсультируетесь у юристов, что делать с сокровищем.