Случайная невеста
Шрифт:
Он вышел из библиотеки, и через несколько минут после его ухода Фиби опустила кольца в вырез на груди. Как бы то ни было, они к ней вернулись.
Семейство Ротбери все-таки готовилось к отъезду. Для Порции с ее опытом пребывания в армии не представляло большого труда быстро собрать свое войско, состоящее из детей и нянек.
Фиби крепко обняла ее на прощание, и у Порции появилась возможность шепнуть ей на ухо последний совет:
— Если не осмелишься прямо сказать ему, что хочешь, постарайся продемонстрировать это
— Но как? — так же тихо спросила Фиби.
— Используй поэтическое воображение. Недаром же ты у нас сочиняешь стихи.
Легко говорить!
Фиби еще раз обняла подругу и отстранилась, чтобы уступить свое место Оливии.
Глава 8
— Все еще пишешь свою пьесу, Фиби? — спросила Оливия, отрываясь от книги.
Обе сидели у стола в квадратной гостиной, и Оливия только сейчас поняла, что уже довольно долго они не произнесли ни единого слова.
После отъезда Порции с детьми дом казался вымершим. Фиби тоже притихла, хотя отнюдь не была склонна к унынию.
— Тебе еще много осталось? — не получив ответа на первый вопрос, снова заговорила Оливия.
— Это не пьеса, — без особой охоты отозвалась Фиби, отрываясь от листа бумаги и кладя перо на стол. — Не совсем пьеса.
Это такое… праздничное представление. Я пишу его к празднику летнего солнцестояния. Если успею. Тут так много ролей, чуть ли не для всех нас и еще для деревенских жителей. Хочу, чтобы они хоть ненадолго забыли о войне и обо всех ее ужасах.
— О чем же ты пишешь?
Оливия, как всегда, заложила книгу пальцами, готовясь к длительному разговору.
— Сцены из жизни королевы Елизаветы.
— Ого! Неужели в стихах?
— Конечно.
— А какие там роли?
— Самых главных всего три. Сама Елизавета, потом Мария Стюарт, королева Шотландии, и Роберт Дадли, граф Лестер.
— Возлюбленный Елизаветы?
— Он самый. Читала про него?
Уже задав вопрос, Фиби поняла, что сглупила: ведь Оливия читала решительно все и обо всем, о чем ни спроси.
— И кто же будет играть? — поинтересовалась ее падчерица.
Ведь Оливия, эта девушка всего на три года моложе Фиби, была ей не только подругой, но и самой настоящей падчерицей — дочерью ее законного супруга.
— Играть будут все, кто захочет, я уже говорила, — откликнулась Фиби. — Дети тоже. И наши слуги. А ты… ты, Оливия, будешь Марией Стюарт.
— И мне от-трубят голову? Большое спасибо. И потом я уйду со сцены с головой под мышкой.
— Было бы очень эффектно, — задумчиво проговорила Фиби. — Но как это сделать? Куда спрятать твою настоящую?
Во время разговора Оливия подвинула к себе исписанные Фиби листы и стала их просматривать.
— Ой, у тебя здесь монолог Марии перед казнью! — воскликнула она. — Как здорово! Ты ужасно талантлива!
Фиби отобрала у нее рукопись.
— Я
Оливия не стала спорить — автору виднее.
— А роль королевы Елизаветы сыграешь сама, да? — спросила она.
Фиби отрицательно покачала головой:
— Ни за что! С моим-то ростом и толщиной? Да меня просто засмеют. Королева-девственница была великолепной и элегантной.
— Ты тоже, Фиби, можешь быть элегантной… Если оденешься поаккуратнее. И причешешься.
— Спасибо за лесть, — по-королевски милостиво произнесла Фиби.
— Это не лесть, а самая настоящая правда. Все люди ведь разные. У всех свой стиль. Знаешь поговорку: что для одного мясо, для другого — отрава?
Фиби вспомнила в эту минуту любительницу поговорок Мег и свой последний разговор с ней.
— Ты слышала когда-нибудь, — спросила она, — чтобы женщина могла полюбить другую женщину, как мужчину?
Оливию нисколько не удивил вопрос.
— Ну как же, — откликнулась она, — например, как древнегреческая поэтесса Сафо на острове Лесбос. Хотя вообще-то греки отличались тем, что их мужчины любили мужчин. А что особенного? У них была такая культура. И у римлян тоже. — Оливия схватила со стола какую-то книгу. — Вот Светоний, римский историк… Он тут пишет о разных цезарях и других римлянах. Вот… У императора Тиберия в его бассейнах были специальные мальчики. Их пескарями называли.
Она принялась переводить с латыни весьма вольный по содержанию отрывок, но внезапно осеклась, вскочила с места и подбежала к полке с книгами.
— Лучше я почитаю тебе стихи Сафо. Хочешь? Вот, например, написано, что она словно в огне горит, когда занимается любовью с женщиной.
— Странная какая-то страсть все-таки, — задумчиво проговорила Фиби. — Ничего не понимаю.
Она встала, подошла к окну и увидела, как по двору в одежде для езды верхом идет Кейто.
«…Словно в огне горит». Почти то же самое ощущает и она сама едва ли не каждый раз, когда видит Кейто. Не написать ли ей для него роль Роберта Дадли? А она тогда решится сыграть роль Елизаветы. Только станет ли он участвовать в представлении? Выступать на сцене?
Забыв о стихах Сафо, которые ей читала Оливия, Фиби схватила перо и снова принялась за пьесу.
— Черт возьми, что это там?
Кейто придержал коня, поднял голову, прислушался и даже принюхался: что несет с собой этот колючий зимний ветер, кроме снега? Посторонние голоса? Чужие запахи?
Он обладал обостренным чутьем следопыта, которое подсказывало ему, что для тревоги сейчас есть все основания.
— Проверим? — спросил Джайлс Кремптон, тоже натягивая поводья.
Предложение запоздало: из-за деревьев уже выехал небольшой отряд королевских йоменов. В полном молчании они загородили узкую тропу, отрезав путь к отступлению.