Случайная свадьба (+ Бонус)
Шрифт:
— Это... это не ты, Давид, — еле выдавливаю из себя.
Произнести «это не твой ребенок» не могу. Мне кажется, если я скажу это вслух, на меня обрушатся все до единой стены замка.
Муж не отвечает, его глаза суживаются и продолжают высверливать во мне отверстия. Еще немного, и через меня можно будет отбрасывать отваренные макароны. Очень кстати, я так и не досчиталась пяти дуршлагов при переучете...
Снова пронзает щемящая боль. Моя жизнь. Это все было моей жизнью, пусть и недолго, но я уже успела к ней привыкнуть...
— Ты уверена? — голос Давида звучит как с того света. — Доктор подтвердил?
Невесело отмечаю, что он тоже избегает называть вещи своими именами.
— Я не была у доктора, — отвечаю честно, — но я сделала тест. Три теста. И все они...
— Почему, Марта, — перебивает меня рык Давида, который больше напоминает стон раненого зверя, — почему ты не сказала мне раньше? Ты обманывала меня? Как ты могла быть такой беспечной? Лазила по лестницах, дала столкнуть себя в бассейн? Как, Марта?
— Я не знала, честно, — глотаю слезы и моргаю, чтобы их прогнать, — и я не обманывала тебя, Давид. У меня должны были быть месячные сразу после нашей свадьбы. Но когда я тебя увидела, я... я...
— Что «ты»? — очень тихо спрашивает Давид, закрыв глаза.
А у меня заканчивается воздух. И смелость. Я не могу сказать ему, что влюбилась, не получается. Потому что больше его не чувствую.
— Я забыла обо всем на свете, — это самое большее, на что меня хватает. — И вспомнила только сегодня, когда ты сказал, что нам надо предохраняться.
Давид сдавливает виски и молчит. Его молчание действует угнетающе. Хочется то рыдать, то истерично хохотать, глядя как умирают одна за другой мои и без того слабые и нежизнеспособные мечты и ожидания.
— Тебе лучше развестись со мной, — говорю, потому что больше нет сил выносить это молчание, — а мне, наверное, лучше уехать...
Затаиваю дыхание и из-под опущенных ресниц слежу за Давидом. Вот сейчас он опустит руки, поднимет голову и посмотрит на меня удивленным взглядом: «Куда это ты собралась? Никуда ты не поедешь, я тебя не отпущу, даже не надейся...»
Давид опускает руки и поднимает голову. Его взгляд натыкается на меня, и я вздрагиваю.
Резкий, колючий взгляд. Чужой...
— Да, ты права, Марта. Тебе надо уехать. Срочно. Прямо сейчас. После того, как оформим развод.
Для начала мне не мешало бы снова научиться дышать. А Давид безжалостно добавляет:
— Иди собирай вещи. Тебя отвезет Антон.
Лучше бы он меня ударил. Неверяще смотрю на мужчину, который не сводит с меня холодного взгляда. Внезапно Давид направляет кресло в мою сторону, и как только оказывается в шаговой близости, прикладывает ладони к моему животу.
— Поразительно, — шепчет он, снова зачем-то закрывая глаза.
Это оказывается последней каплей. Хватаю его руки и отрываю от себя.
— И правильно, — говорю, задыхаясь, — давай разводиться. Зачем мне такой муж? Если бы ты был беременный, я бы ни за что от тебя не отказалась.
Отбрасываю руки с такой силой, на которую только способна, срываюсь с места и бегу. И если у меня оставалась хоть какая-то надежда, она растаяла без следа сразу за пределами кабинета.
Константин Маркович с каменным выражением лица дал мне подписать какую-то бумагу. В ее содержание я даже не пыталась вникать — мешала застилающая глаза пелена. Росомаха выступил в роли свидетеля, но я по-прежнему избегала встречаться с ним взглядом.
Чемодан я собрала за несколько минут — просто сгребла туда из гардеробной все вещи, с которыми совсем недавно переступила порог этой комнаты. Все, что покупал мне Давид, я оставила ему.
И теперь стою с чемоданом возле серебристого внедорожника, запахнув полы кардигана, потому что порывистый ветер пронизывает до косточек. И когда так успела испортиться погода? Прямо в одночасье, точно, как моя жизнь...
Высматриваю, не появится ли на балконе привычная фигура в кресле. Он всегда отсюда на меня смотрел. И когда вижу знакомый силуэт, сердце отзывается нестерпимой болью.
Это он, мой муж. Все-таки, выехал на меня посмотреть.
— Садись, Марта, — словно сквозь вату слышу голос Антона Росомахи-Голубых.
Распахнутая дверца машины выглядит как двери в ад. Делаю шаг к автомобилю, не выдерживаю и оборачиваюсь.
Он все так же сидит и смотрит на меня. Даже на расстоянии вижу его безупречные черты лица, чувствую на себе буравящий взгляд. А еще вижу пальцы, впившиеся в подлокотники кресла.
Кого мы обманываем?
Теперь моя очередь его гипнотизировать. Мысленно прошу. Не прошу, кричу:
«Позови меня. Скажи, что ты ошибся, что ты неправ. Что ты идиот, скажи. Только не отпускай...»
— Марта, — настойчиво зовет Антон, и в его голосе слышится неприкрытое сочувствие, — поехали, а то твой муж даст люлей нам обоим.
Ставшее привычным «мой муж» больно полоснуло по сердцу.
Не мой. Он больше не мой. И больше не муж.
Не могу заставить себя сесть в машину, но других вариантов нет. Главное добраться до вокзала, дальше я сама.
Антон заводит двигатель, и спустя несколько минут мы уже мчимся по дороге, ведущей от замка к трассе. Пока видно замок, я изо всех сил выкручиваю шею, чтобы не выпускать из поля зрения Давида.
Мы с Антоном молчим всю дорогу до трассы, и когда на нее выезжаем, тоже молчим. Видимо, Антон чувствует себя не в своей тарелке, как и я. Наконец, он не выдерживает первым.
— Марта, я понимаю, что это не мое дело, но я могу чем-то помочь? Не могу видеть тебя такой.
Я чуть не давлюсь воздухом.