Случайная свадьба (+ Бонус)
Шрифт:
— Если я правильно помню, то ты ему изменила. А в мире слишком ничтожен процент мужчин, которые от такого факта приходят в восторг, — не могу удержаться от замечания. Хотя сейчас не самое удачное время, чтобы читать Зарине нотации.
Но та на удивление реагирует довольно миролюбиво.
— Мне не повезло, — сокрушенно качает она головой, — Давид привез меня в клинику, и там я встретила врача, который меня зашивал. Он меня Данилевскому и сдал. Кто ж знал, что у Давида своя клиника!
— Что значит, зашивал? — непонимающе моргаю я. Зарина смотрит на меня как на древний манускрипт.
— То и значит. Я училась в Лондоне и не собиралась отказывать себе в удовольствии ради Данилевского. У меня там был парень, Эдгар. Мы с ним так зажигали! А когда Данилевский переехал в Европу, я зашилась. Переспала с Давидом, но иногда для разнообразия виделась с Эдгаром. Как залетела, ума не приложу, была уверена, что от Давида... Что ты так на меня смотришь? — восклицает недовольно Зарина. — А ты прям девственницей замуж вышла!
Уши и щеки ярко вспыхивают, и я опускаю глаза. Тут она права, чья б корова мычала... Чтобы скрыть неловкость, заявляю почти примирительно:
— В любом случае я не лучший способ ему отомстить.
Но Зарина не перестает удивлять.
— Это ты моему брату будешь рассказывать, — резко отвечает она. — Тузар тугодум, вот он и поверил. А я знаю Давида. Никто не знает его так как я. Данилевский никому не отдаст то, что считает своим.
Непонимающе моргаю.
— Кого ты имеешь в виду?
Зарина подбоченивается и подозрительно щурится.
— Ты правда дурочка или прикидываешься? Я видела, как Давид на тебя смотрит. Уж поверь, мне хорошо знаком этот взгляд.
— Какой?
— Собственнический.
— Послушай, — стараюсь говорить как можно более убедительно, — Данилевский развелся со мной и настоял, чтобы я уехала. Тузар эту информацию подтвердил. Ему ваш осведомитель доложил, ты ведь знаешь, кто он?
Но Зарина оставляет без внимания мою неловкую попытку вычислить крысу в замке Давида.
— Только такой как Тузар мог поверить, что Данилевский тебя отпустил, — жестко отвечает она. — Что же, пусть не обижается. С того момента, как Давид узнает, что ты здесь, я братишке не завидую.
Ясно. Дамочка решила подгадить брату. Мне это только на руку, но все же не могу не спросить:
— Ты хочешь подставить Тузара. Но почему? Он ведь твой брат!
— Потому что надоело! — еще немного, и у Зарины из ноздрей повалит дым. — Я такая же Данбекова и тоже имею право на родительские деньги. Вместо этого, чтобы купить себе прокладки, я должна идти на поклон к Тузару. Где справедливость? Даже охранников приходится шантажировать, на каждого компромат собирать, чтобы хоть как-то ими управлять.
Так вот в чем дело! В принципе, Зарину можно было бы и пожалеть. Продвигать идеи феминизма в стране, где женщину можно украсть как мешок картошки, идея так себе. А еще и играть против таких динозавров как Данбеков с Данилевским.
Я бы даже восхитилась Зариной, не втягивай она в свои грязные игры меня.
— То есть, ты хочешь прибрать к рукам родительские деньги? — озаряет меня. — И собираешься сделать это руками Давида?
— Он сотрет моего брата в порошок, — кивает Зарина, — из-за тебя.
— Мы точно об одном и том же Данилевском говорим? — уточняю я, с сомнением глядя на Данбекову.
— А разве у тебя два мужа Данилевских?
— У меня ни одного.
— Расскажи это кому-то другому.
Вновь за рыбу деньги... Так можно толочь воду в ступе до бесконечности.
К счастью, Зарине тоже это надоедает. Она желает мне не скучать, дверь с грохотом захлопывается, и я остаюсь одна. Съезжаю по стенке на пол и обнимаю колени.
Я хоть и не Тузар, но тоже слабо верю, что Давид бросится меня спасать. И что будет, когда Зарина это поймет? Ну не убьет же она меня в самом деле, на маньячку она похожа меньше всего.
Закрываю глаза и стараюсь не думать о Давиде, но сама только о нем и думаю.
Наверное, я задремала, уткнувшись лбом в согнутые колени. Поэтому когда слышу за окном гул, первым делом решаю, что он мне снится. Даже головы не поднимаю.
И только когда дверь от удара разлетается в щепки, понимаю, что это не сон.
В мою темницу вваливаются двое в черной полевой форме и с повязками на лицах, где сквозь прорези видны только глаза. Я ошалело поднимаюсь на негнущихся ногах.
— Ну все, хватит с меня, — говорю, нащупывая рукой вазу, — достали. Одни похитители. Вы хотя бы в очередь встаньте. У вас в стране кроме Чабехана еще кто-то работает? Кто-то создает национальный продукт? Или он тут один за всех пашет и налоги платит? Ясно теперь, почему он такой уважаемый.
Один из прибывших стаскивает маску и передо мной предстает раскрасневшееся лицо Росомахи.
— Мартуся, брось вазу. Это я, Антон. Мы прилетели за тобой.
Его спутник мне незнаком. Он выше Антона почти на голову, я ему и вовсе буду по плечо. Зато фигура закачаешься. Под черной форменной тканью хорошо видны перекатывающиеся мускулы. А какие бедра и ноги, ммм...
Но это я так, чисто с эстетической точки зрения рассматриваю.
Зато с нервной системой у парня беда, от каждого моего движения он дергается как припадочный. Того и гляди кинется на меня и станет отбирать вазу.
Да я бы и хотела, ее не подниму. Таких тяжеленных я еще не видела.
— А это кто? — киваю на спутника.
— Это? — как-то странно тушуется Антон. Тушуется и мнется. — Это мой пациент. Тот самый... — добавляет шепотом, вращая глазами, как будто я совсем безголовая. А я мучительно краснею.
Да поняла я, поняла. И с удовольствием приложила бы его вазой, если бы смогла поднять.
— Оставь вазу, Мартуся, — просит Росомаха, — и давай не задерживать Константина Марковича.
— Константина Марковича? А он где?