Случайная война: Вторая мировая
Шрифт:
Пленного майора Куна переправили в Москву в распоряжение главного управления военной контрразведки СМЕРШ [5] . Он рассказал все, что знал об антигитлеровской оппозиции и попытках убить фюрера. Его спрашивали и о Штауффенберге. Майор рассказал, как в ставке в Виннице в августе 1942 года Штауффенберг говорил ему о преступлениях нацистского режима против народов Советского Союза, о том, что Гитлер врал, убеждая немцев в необходимости этой войны, и что от фюрера надо избавиться.
5
См.:
Но участие в борьбе против Гитлера отнюдь не стало смягчающим обстоятельством. Через шесть лет после войны, осенью 1951 года, Иоахима Куна, приговоренного в нацистской Германии к смерти "за измену родине и переход на сторону врага", судили в Москве по обвинению в "подготовке и ведении агрессивной войны против Советского Союза".
Участие в антигитлеровском заговоре особое совещание при Министерстве госбезопасности сочло свидетельством вины бывшего майора вермахта — "участники заговора намеревались заключить сепаратный мир с Англией, Францией и США и продолжить войну против Советского Союза совместно с этими государствами".
Бывшего майора выпустили только в январе 1956 года, после визита в Москву канцлера ФРГ Конрада Аденауэра, и позволили ему уехать в Западную Германию. Кун вернулся на родину душевнобольным человеком, жил один в полном забвении…
Правнук Бисмарка граф Генрих фон Айзиндель вспоминал:
"В ФРГ нужно было стыдиться того, что ты перешел к русским… Человека, который был так сломлен жизнью, как он, не хотели считать "борцом Сопротивления". Словом, его похоронили при жизни. Он пал жертвой не только Гитлера и Сталина, но и лживой исторической легенды" [6] .
6
См.: Новая и новейшая история. 2002. № 3.
Бывший майор Иоахим Кун умер в 1994 году. Его реабилитировал военный суд Московского военного округа 23 декабря 1998 года.
После того как майор Кун перебежал на сторону Красной армии, его водитель признался, что во время мнимого боя между Тресковом и партизанами слышал лишь несколько выстрелов и взрыв гранаты. И видел лишь гильзы от патронов, выпущенных из пистолета Трескова. Да и гранату, похоже, взорвал сам генерал…
Генерал-полковник Вайс вызвал армейского судью Вилькена фон Рамдорфа.
— В армии, — сказал он, — уже ходят слухи, что Тресков не погиб, а совершил самоубийство.
Судья Рамдорф предложил провести расследование. Вайс согласился. Судья допросил водителя майора Куна и офицеров штаба. Самоубийство Трескова становилось все более очевидным. Вайс командировал судью в Берлин. Верховный военный прокурор сказал судье, что он должен все рассказать генералу Райнике.
Генерал-полковник Герман Райнике возглавлял штаб национально-социалистического руководства вермахта, был своего рода начальником политуправления немецких вооруженных сил. После покушения на Гитлера он принял на себя обязанности коменданта Берлина и деятельно участвовал в поиске всех, связанных с заговором.
Райнике сразу поинтересовался: действительно ли командующий армией генерал Вайс ни о чем не подозревал? Судья ответил утвердительно и поручился за лояльность своего командующего: если бы тот знал о планах Трескова, то немедленно бы вмешался…
Тут зазвонил телефон.
— Нет, Мюллер, вы ошибаетесь. Его армейский судья как раз сидит передо мной с делом Трескова.
Генерал Райнике послал судью в штаб-квартиру гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Группенфюрер СС Мюллер перелистал дело и оставил его у себя. И снова судье пришлось доказывать невиновность генерала Вайса. Мюллера он не убедил.
— Ну, посмотрим, — неопределенно сказал начальник гестапо.
Судью отпустили, снабдив бензином, чтобы он мог вернуться во 2-ю армию.
В начале августа на допросах арестованного генерала Фельгибеля прозвучало имя Трескова. 4 августа "суд чести" вычеркнул имя генерала Трескова из рядов вермахта. Командующий группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал Вальтер Модель приказал полковнику Берндту фон Кляйсту составить список всех офицеров, причастных к заговору, — иначе говоря, написать донос.
В штабе 2-й армии атмосфера изменилась. Прислали нового начальника штаба с приказом обеспечить верность партийной линии. Генерал-полковник Вайс отменил свой приказ, изданный после смерти Трескова. Теперь он заклеймил "позорные действия предателя". Но на тех, кто знал генерала, эти обвинения не произвели впечатления. Для них дело, в котором участвовал Тресков, не могло быть преступным.
18 августа гестапо арестовало Эрику фон Тресков. Ее девочек — одной было пять, другой тринадцать лет — гестапо отправило в приют. Допросы в главном управлении имперской безопасности продолжались многие часы — в надежде, что ее сопротивление ослабнет и она признается. Но Тресков уничтожил все, что могло представить интерес для гестапо, и следователю было с Эрикой труднее, чем с кем-либо другим. Несмотря на все ухищрения следователя, она не попадалась в ловушки. Даже найденная в квартире в Потсдаме телефонная книжка ее не подвела. Напрасно следователь кричал, что Тресков был духовным отцом заговора против фюрера и что за маской добропорядочного отца семейства скрывался отъявленный негодяй…
Ничего не удалось выжать и из других допрашиваемых. Следователь решил, что Тресков просто ни во что не посвящал жену. 2 октября он выпустил Эрику фон Тресков на свободу. Она провела в гестапо семь недель. Через четыре дня вернулись из приюта ее дочери.
Шлабрендорфа вызвал командующий армией и потребовал объяснений. Шлабрендорф доказывал, что ничего не знал. Он дал Вайсу честное слово. Две недели его не трогали. Потом арестовали. В первую секунду он хотел застрелиться — пока у него не отобрали оружие. Но некое внутреннее чувство подсказывало ему, что он останется жив… Пока его везли в Берлин, он тоже не воспользовался возможностью сбежать.
Вечером 18 августа 1944 года за ним закрылась дверь одиночной камеры внутренней тюрьмы на Принц-Альбрехтштрассе. Его заковали в наручники.
Арестованные заговорщики уже дали показания. Гестапо знало, что Тресков был главным закоперщиком и в будущем правительстве ему отводилась роль начальника полиции. Гестаповские следователи исходили из того, что именно генерал Тресков организовал заговор, разработал план государственного переворота и настаивал на том, что Гитлер должен быть убит. Шлабрендорф не признавался, что знал о противозаконной деятельности своего командира. Несмотря на уловки гестапо, он видел, что у следователей ничего нет против него.