Случайные связи
Шрифт:
Саша вдохнула полной грудью воздух парикмахерской, наполненный запахом краски и лака для волос. Расправила плечи. Отчего-то почувствовала себя невыносимо счастливой. Все еще впереди! Впереди еще много радости! А одиночество, это большая удача. Это время, посвященное себе! Время свободы! Пора в отпуск!
Начало июля. Остров Крит
— Расслабься, просто расслабься. Жизнь — это не только борьба, это еще и удовольствие. Почему ты не хочешь этого понять? Зачем ты постоянно думаешь о прошлом? Почему ты непрестанно заглядываешь в будущее? Почему бы тебе не жить сейчас. Разве это
— Сложно. Завтра я уеду, и мы больше с тобой никогда не увидимся. Как я могу не думать об этом?
— А ты попробуй, попробуй! Завтра будет только завтра. Грубо говоря, завтра вообще не существует. Это своеобразная метафора, придуманная людьми, чтобы хоть как-то осознать время. Зачем портить мыслями об этой несуществующей абстракции наше сегодня? Зачем?…
Давно уже Саша не испытывала такого томления. Сладостного и тягостного предвкушения чего-то… Она сама не знала чего. Но точно знала, что что-то должно произойти. Что-то приятное. Неимоверно приятное. Если бы она была чуточку сентиментальнее, она назвала бы это предвкушением любви. Сердце сжимали предчувствия: вот-вот, скоро это произойдет. Где, когда, что? Не известно. Но скоро, скоро. И произойдет непременно.
Она хотела поехать в Испанию, в Италию, в Хорватию. Куда-нибудь. Она совсем не думала о Крите. Все решилось само собой. В турагентстве предложили. Какой-то очень недорогой и роскошный тур. Саша посмеялась над собственной скупостью и падкостью на всевозможные скидки… и согласилась — две недели моря, солнца и полной безмятежности. Ей в турагентстве не обещали веселья, обещали безмятежность. Разве не этого требовала Сашина душа?
Вспомнила слова ведьмы из поезда: «там, где ты его встретишь, будет много воды, будет светить солнце». А вдруг это произойдет именно на Крите? Вот и защемило сердце сладостным ожиданием. Разум, правда, эти надежды пытался пресечь.
— Опомнись, старая дура, — вещал он менторским тоном, — чай, не девочка уже, знаешь прекрасно, что чудес не бывает. К тому же уж не раз убеждалась, что если мечты и сбываются, то совсем не так, как виделось тебе в твоих глупых грезах. А если много хочешь, ничего не получишь. Прекращай витать в облаках, спускайся на землю! Немедленно! Поедешь, отдохнешь, поешь морепродуктов, попьешь винца, подзагоришь, а то вон бледная какая, а больше ничего не жди. Больше ничего не жди, слышишь? Вдруг не встретишь ты там никого? Что такое разочарование? Это не соответствие ожиданиям. Нужны тебе разочарования? Нет! Вот и надеяться ни на что, кроме качественного отдыха, не стоит.
— А я хочу верить, что встретится мне моя новая любовь. Хочу! Мне нравится эта вера, — возражало сердце. — Я хочу любви, и она у меня будет! И не смей запрещать мне мечтать! Может, только благодаря мечтам я еще и живу!
— Ну как знаешь! — обиженно фыркал разум. — Но потом не говори, что я тебя не предупреждал.
На третий день пребывания на Крите Саша начала задумываться, а чем, собственно, безмятежность отличается от скуки? Ей даже поговорить было решительно не с кем: обслуга не знала русского, постояльцы в отеле все сплошь французы, а немногочисленные соотечественники приехали парами и были заняты исключительно друг другом. Как Саше было больно смотреть на эти парочки. Как они могут так бесстыдно целоваться-миловаться на глазах у одинокой неприкаянной и сексуально-озабоченной барышни! Ладно, совести нет, так хоть сострадание бы проявили! Изверги! Саша вдруг начала понимать бабушек, которые плюются на девчонок в коротких юбках и пытаются искоренить публичные эротические проявления влюбленных. С другой стороны, понять-то поняла, но ведь так не хочется быть похожей на этих бабулек, злобно завидующих чужой молодости.
Прав был разум. Прав, черт его дери! Никаких принцев в этих выжженных солнцем и изнуренных безмятежностью краях не водится. Местным принцам и так хорошо, они почти в раю живут, а пришлые со своими принцессами приезжают. Похоже, она совершила большую ошибку, что выбрала этот остров. Не создан он для приключений. Видимо, страсти перестали здесь кипеть вместе с гибелью Минотавра. Еще пару тысяч лет назад. А точнее около трех. Что ж, будем получать удовольствия лишь от моря, солнца и вина. Будем вкушать гастрономические радости. И не надеяться на большее. Ни к чему это. Так и отдых испортить недолго…
Он сидел в прибрежной таверне за столом, покрытым клетчатой скатертью, и что-то увлеченно печатал на черном маленьком ноутбуке. Он то хмурился, то улыбался, то ухмылялся, то чесал затылок, то тер ладонью лоб. Хлебал красное вино и курил непрестанно.
Саша тоже пила вино, тоже много курила от нечего делать, периодически обращала свой взор на море, над которым сначала полыхал закат, потом солнце стремительно упало за горизонт, а затем взошла луна и замерцали звезды. Еще украдкой посматривала на этого мужчину. Он ей нравился, хотя и не был красавцем: сильно загорелый, полноватый, лысый. Кто он? Что он там пишет? Загадка гораздо притягательнее красоты. Она обещает множество открытий, а простая физическая красота слишком очевидна.
Официант, флегматичный грек, принес Саше очередной бокал вина, перехватил ее заинтересованный взгляд, направленный на мужчину за соседним столиком, и сказал на ломанном английском:
— Русский. Книгу пишет. Каждый вечер сюда приходит. Вы тоже из России? — Саша кивнула. — Вы, русские, такие медлительные, никогда никуда не спешите.
Она рассмеялась — все три дня на Крите она изумлялась неспешности жителей этого острова:
— Просто мы здесь отдыхаем.
Какое же пьяное это греческое вино! Как оно придает смелости! Захмелевшая Саша поднялась, подошла к мужчине с компьютером, опустилась на стул рядом с ним:
— Вы писатель? — Спросила низким полушепотом и испугалась звука собственного голоса — так давно она его не слышала.
— Не видите, я работаю! Вы мне мешаете! — буркнул он.
Саша поднялась, гордо задрала голову, вернулась на свое место и заказала еще бокал вина. Пусть мне завтра будет плохо, а сегодня я напьюсь. Хотелось реветь. Больше она на него не смотрела. Только на темное море и на проходящих мимо людей. Все были веселы и беззаботны. Как же так получается, что все веселы и беззаботны кроме нее?
Мужчина тем временем довольно улыбнулся, выкурил сигарету, глядя в монитор компьютера, допил оставшееся в бокале вино, выключил компьютер. На лице его продолжала блуждать удовлетворенная улыбка.
— Извините, я не хотел вас обидеть, — услышала Саша голос. Обернулась: писатель грубиян уже сидел рядом. — Понимаете, многие считают нас бездельниками, но на самом деле сочинительство — это очень тяжелый труд. Представляете, вы никак не можете сформулировать мысль, она все время ускользает, а тут какая-то дамочка лезет с глупыми вопросами. Мысль улетает назад в космос, а ты даже за хвост ее подержать не успеваешь. Как тут не разозлиться? Я могу рассчитывать на прощение? Как мне загладить свою вину?