Случайный билет в детство

Стрелков Владислав Валентинович

Макашов и Тихомиров по очереди пожали мне руку.

— Во, еще игрок есть, — сказал дядя Миша, — ну как, разомнемся, Сергей?

И показал в сторону площадки, где мужики палками очерчивали границы игровой зоны.

— Поиграть можно, — отвечаю, — а размяться я ещё с утра успел.

— Я на работу устроился, — ответил Тихомиров на скрытый вопрос, — инструктором в ДОСААФ, но пока волокита с документами, я ночным сторожем на продскладе подрабатываю.

— Здрасть! — Это Савин нарисовался.

— О, ещё один. — Дядя Миша положил руку Олегу на плечо и спросил:

— Как

у тебя с волейболом?

— Нормально.

Поначалу так и было. Сыграли две партии. Мужики так увлеклись, что лупили по мячу со всей дури. Дядя Миша лихо закручивал на подаче мяч, что не все могли принять, а когда поднимали его над сеткой, Тихомиров его как снаряд в землю заколачивал. На такой удар и нарвался Олег. Я думал — контузия будет, а у него только рисунок волейбольный на физиономии остался. Савин сразу домой ушел, договорившись перед этим — во сколько к школе выдвигаться будем.

Сегодня Олег выглядит бодро. Его рюкзак был чуть ли не в два раза больше моего. Чего это он там набрал? Савин, пыхтя, взгромоздил его на плечи, и мы направились к месту сбора.

На выходе из двора оглянулся, глазами нашел окно на втором этаже.

— Не поедет она, — тут же сказал Олег.

— Как не поедет? Ты откуда знаешь?

— Утром видел, когда за хлебом бегал. Всей семьёй уехали куда-то, машина за ними пришла.

М-да, тут вопрос решен радикально — пусть дочь будет с родителями, так спокойней. Вдруг, случится что? Да ещё там Вязов будет, с которым не все понятно — и за дочкой ухаживать начал, и дерется каждый день, на английской мове заговорил вдруг. Подозрительно, по мнению отца, и чекиста в первую очередь. Впрочем, Зеленина я прекрасно понимаю. Не всех ребят родители просто так отпустили бы в поход, боятся за чад своих. Например, моя мама была против, но отец заступился — мол, нечего сына за руку держать, при этом мне подмигнув… Олегу тоже пришлось маму уговаривать, еле-еле согласилась. Нам ещё повезло, а вот другим… Скверно будет, если у школы соберется с десяток ребят, тогда поездки может и не состояться.

— Пошли, — сказал Савин, вздохнув, видно подумал о том же, — что теперь поделаешь?

На подходе к школе услышали многоголосье, смех и странную музыку, как будто ленту наоборот запустили.

— А народу-то много, — повеселел Олег, — вон как галдят.

— Ага, только давай сбоку пройдем от греха.

На это Савин только хмыкнул.

Площадь перед школой превратилась в сплошной бивак — сваленные там и сям рюкзаки, разве что костров нет, и палатки не стоят. Ребята снуют во все стороны, и на первый взгляд, желающих ехать в горы собралось много. Чуть ли не все седьмые классы в полном составе, но это не так. Большинство собралось по кучкам. Девчонки с девчонками — журналы листают, что-то в блокнотиках пишут-рисуют, поправляют прически и подкрашиваются…

Пацаны, скучились в несколько компашек, почти у каждой орет магнитофон. Руками машут, пинают-бросают мячи, что-то друг другу доказывают…

И над всем этим стоит жуткая какофония.

— Вон наши, — показал Олег.

Чуть в стороне от главного входа лежала большая куча скаток, рюкзаков и сумок. На них восседал Переходников и что-то азартно рассказывал, при этом руками размахивая, а вокруг столпились ребята нашего класса.

— О, — воскликнул Савин, — Евгеша опять байки травит.

Да, Женька любил рассказывать истории всякие, да и приврать при этом. То рыбину он поймал огроменную (размаха рук не хватит), то вот такая собака за ним гналась (не меньше Баскервильской, даже больше), то на велосипеде большой овраг перелетел (на скорости сто километров в час), или ещё что-то невообразимое выдумает. Незабываемые впечатления, помноженные на богатое воображение, плюс язык без костей… под окончание школы он прозвище получил — барон Мюнхаузен.

— По-ходу, что-то про полеты врет, — пробормотал Олег, — вон как руками машет…

Стараясь как можно дольше не попадаться на глаза, по самому краю площади прошли к нашим. Из-за спин услышали развязку невероятной истории Переходникова:

— … как гавкнет! — выпучив глаза, повествовал Женька. — Я со страху на тополь как взобрался, до самой макушки…

— А потом как полетел… — продолжил Олег и, сняв свой рюкзак, бросил в общую кучу.

— Почти… — автоматически кивнул Переходников и обернулся, увидев меня, заорал на всю площадь:

— Вяз пришел!

— Тихо ты! — Поздно, к нам развернулись и…

— О-о-о, — раздалось со всех сторон.

— Ну, Серега, держись, — хмыкнул Олег.

Гул на пришкольной площади стих, со всех сторон к нам начали стягиваться ребята. С таким видом, что я захотел, как Переходников, на самый высокий тополь забраться. Тополей не было, так что скинул свой рюкзак и, на всякий случай, загородился им. Черт же меня дернул тот спор начать. Просто повесил бы гитару на стену и все. А потом ещё дал себя уговорить на дискотеке… и о чем я думал?

Образовалась плотное кольцо из ребят и каждый руку тянет.

— Вяз привет! — Это Расулов.

— Здорово, Серега! — Бердников сбоку протиснулся.

— Здравствуй, Сережа, — улыбается Смольнякова.

— Привет…

Мне отдавили ладонь и чуть не оторвали руку. Абсолютно всем хотелось поздороваться. Я тряс очередную ладонь и отвечал на вопросы.

— Нет, в «Палитре» играть не буду.

— … и выступать тоже. Какие концерты, вы чего?!

— Нет, гитару не взял. Почему? Да не моя она…

Сдалась им она. Музыку можно и по магнитофону покрутить. Вон, аж пять штук с собой взяли.

— Нет у меня гитары, — говорю, — а без неё петь не буду.

— Нет инструмента? — слышу голос Расулова. — Найдем.

— Гитару! — орет «Мюнхаузен». — Где гитара? Сюда её!

Обнаруживаю, что Савин из школы выходит (как только исчезнуть успел?) и несет… м-да и где Олег её откопал?

— Вот, — протягивает он инструмент, — держи. И не говори, что играть не будешь.

Я посмотрел на гитару. Оп-па!

— Постой, это же твоего отца. Как он тебе разрешил-то?

— Никак, я тайком упер. Прихватил, когда за хлебом побежал и в школе у Василия Владимировича в кабинете оставил. Хотел сюрприз сделать.