Слуга Бельфегора. Рассказы о драгоценных камнях
Шрифт:
– Да, – печально произнёс Наполеон, – возвращая шпагу на своё место, – мой старый добрый мастер Нито, ты оказался прав. Подлый "Регент" лишил меня военной удачи, отобрал победу и под шквальным огнём картечи английских пушек уничтожил гвардию…
– Сир, – дверь кареты открылась, на ступеньке стоял адъютант императора Гурго, – армия бежит! Я не знаю, что делать! – Наполеон вышел из кареты, посмотрел на поле боя и воскликнул: – Почему молчат наши пушки? Заставьте их стрелять и догоняйте меня. Пора возвращаться в Париж.
– Сир, что делать с вашим походным шатром, каретой, драгоценностями? – генерал Гурго помог императору сесть на лошадь.
– Оставьте всё! Пусть "Регент" достанется фон Блюхеру и когда-нибудь этот камень украдёт победу у хвастливых пруссаков.
Наполеон ударил шпорами по крутым бокам лошади и поскакал в "сторону острова Святой Елены", а проклятие бриллианта "Регент" перешло к немецкой армии, проигравшей обе мировые войны двадцатого столетия».
Тайное предназначение
На улице шёл дождь. Он был до того тосклив и нуден, что сравнился с потягивающей нервы зубной болью. Тучи, наевшись влаги, висели низко, ветер хотя и раздувал щёки, пытаясь сдвинуть с места плачущие ватные дирижабли, ничего не мог изменить. Промокшие до последнего пёрышка воробьи сидели на подоконнике нахохлившись, они пытались согреться, периодически стряхивая с крыльев сырость осеннего утра Москвы.
Сергей перевёл взгляд с окна на часы, посмотрел на календарь с эмблемой щита и меча, но, почувствовав громкость мыслей сидящего напротив человека, снова стал рассматривать его, пытаясь уловить настроение начальника управления «Т» ФСБ России.
– Как же ты меня утомил! И что тебе всё неймётся? Борец, тить-молотить, с коррупцией! – Полковник поднял глаза на Сергея. – Ты правда думаешь, что я зарегистрирую эту писанину? Ты посмотри, что ты пишешь! – он повысил голос и стал читать: – «Директор института сверхтвёрдых и углеродных материалов пригласил к себе президента России, показал ему установку обесцвечивания природных алмазов, показал образцы, ставшие после прохождения обработки в установке HPHT – высокого давления и высокой температуры – белыми и дорогими. Получил из фонда президента пятнадцать миллионов долларов и построил две установки, одну для отчёта перед структурами президента, а вторую в Швейцарии, на берегу озера Нёвшатель, для своего личного обогащения». То есть ты хочешь сказать, что президента и людей, которым было поручено контролировать эту работу, обманул… – он заглянул в рапорт, – Франк, директор института? Хочешь сказать, что этот еврей совсем страх потерял?
– Да, именно это я и хочу сказать, – спокойно произнёс Сергей. – Более того, в нашей службе контроль был возложен на генерал-лейтенанта Воронцова, а по ведомственной линии – на министра науки и образования. Офицер службы экономической безопасности Глеб Белов летал в Швейцарию, видел и сотрудников компании и установку, пил вино с Франком на берегу озера, всё задокументировал, подал рапорт, но бумажка попала именно к Воронцову и больше её никто не видел.
– О, господи! – полковник перекрестился. – Да ты смерти моей хочешь! Президент, генерал, министр… Это всё не моего уровня разборки! Мне до пенсии нужно красные лампасы на штаны получить. Ты же у нас Соломон? Вот и сделай так, чтобы и полковники были целы, и генералы сыты. Я, – он отодвинул лист, – к этому даже приближаться не хочу.
– А ты передай это, – Сергей подвинул рапорт обратно к полковнику, – в службу собственной безопасности. И вот ещё, – он поднял с пола портфель, расстегнул массивную пряжку и выложил на стол внушительных размеров папку. – Здесь документация по установке, описание процесса получения белых алмазов из коричневых типа «2ab», записи разговоров директора института с руководителями израильских и кипрских компаний в комплексе «Ватутинки» Управления делами Президента, суммы, полученные Франком, документы на его недвижимость, да… совсем забыл, – он порылся в портфеле и достал листок, написанный странными крючками, – это иврит, ниже более мелко перевод. Тут говорится, что алмазная биржа Израиля сообщает о мошеннике Франке Александре Давыдовиче, взявшем кристаллы углерода с слабо-коричневым нацветом у компании All Diamond по устному договору. – Сергей сделал паузу, почувствовал внимание собеседника и продолжил: – В алмазном мире устный договор крепче печатного и каждый геммолог должен отвечать за свои слова и тем более за взятые обязательства. А поскольку директор института под своё слово принял камни без оплаты, а потом их не вернул, биржа водрузила его фотографию на доску позора.
– То есть ты хочешь, чтобы я сам своими руками создал себе имидж стукача, человека, который раскачал кресло под вышестоящим начальником, во благо…
– Да, – перебил его Сергей, – именно во благо страны и президента. А иначе для чего вы нужны? Я пришёл к тебе, рассказываю о том, что преступники уже давно сожрали обывателей и теперь воруют на доверии у самого президента, а ты вместо того, чтобы с открытым забралом броситься на врага, говоришь мне о генеральской мечте, лампасах и пенсии. Давай послушаем наш разговор со стороны, – я уговариваю тебя наказать людей, обманувших президента. А ты отказываешься.
В комнате повисла тишина, нарушаемая неритмичным падением капель воды на оцинкованный подоконник.
Полковник улыбнулся, громко ухмыльнулся и продолжил говорить:
– Послушаем разговор со стороны – это смешно, его уже слушают. Ты же у нас агентурная легенда, Соломон. Когда я пришёл в это здание работать, твои рапорты мне даже читать не давали. Неужели не понимаешь, что уровень лиц и вопросов, которые ты поднимаешь в своём рапорте, не отвечает моим возможностям. Даже у нас есть кабинеты, в которые мне никогда не войти, а про всю эту «Богемскую рапсодию», окружившую президента плотным кольцом, и говорить не приходится. Никаких наших с тобой ресурсов не хватит пробиться через ЕГО помощников и прокукарекать о вороватых окруженцах. Давай, – полковник снова отодвинул от себя листок бумаги, – забудем эту историю. Пусть директор института ворует дальше, у нас на «картошке» таких колорадских жуков столько, что одним больше, одним меньше, урожай не спасём, а мне до пенсии два года осталось. И я твоему Воронцову на совещаниях буду прямо в гланды заглядывать, пылинки с его генеральских звёзд сдувать, лишь бы чего не вышло и в сторону не вильнуло. А алмазы, которые стал клепать в своей установке Франк, получая из говна конфетку, это самая правильная награда тем, кто любым путём жаждет блистать в глазах других людей. И если кто-то хочет обладать дорогим бриллиантом, а ему впаривают искусственную подделку, то я не вижу смысла в это вмешиваться, тут шикарно работает биологический метод: хочешь извести тараканов – заведи муравьёв.
Тишина снова повисла в кабинете, но в этих помещениях она не рождала полицейских. Она вообще ничего не рождала, кроме мыслей, которые, пользуясь возможностью увернуться от записывающей аппаратуры, позволяли себе вольности и даже критику в адрес вышесидящих начальников.
– Слушай, – Сергей улыбнулся, – а может, ты прав! А может, если ни во что не вмешиваться, то всех накажет провидение. А… а, это тайное предназначение службы безопасности! Правильно, зачем стоять на страже государства, если все варятся в котле постоянного воровства. Знаешь, встретил я как-то на улице жену своего бывшего одноклассника. Хорошая женщина, искренняя, мужа в трудные минуты не бросала, много работала, словом, человек не вашего внимания. И вот она, вся такая радостная, порхающая, рассказывает мне о том, как побывала на юбилее своей подружки. Тусовка, музыканты, фуршет, шампанское рекой, тосты самые восхитительные, и такая именинница, и вот такая, и повезло-то ей в жизни, муж богатый и страстно любящий – не день рождения, а праздник души. Я её слушаю, а у неё на лице счастье живёт, так она за подругу рада. Начинаю спрашивать, о ком это она рассказывает. Называет она мне фамилию женщины и её мужа. А у меня дома в кабинете личное дело этой мадам и её любовника уже две недели как на столе лежит. Всю свою жизнь эта женщина искала, где получше и полегче, переходила от одного мужчины к другому по принципу, с кем удобнее и кто богаче, тот мой. Пыталась работать, но никогда ничего не доводила до конца и поэтому ничего не сделала и не создала своими руками. И так хотела денег, так хотела жить в путешествиях, постоянном отдыхе, что плавно притопала к чиновнику из Госимущества…
– Уж не к Васнецову ли?! – перебил Сергея полковник.
– К нему, родному, к нему самому. После того как вы объявили его в международный розыск, он, боясь разбирательств, сбежал из Лондона в Австралию, страну, которая пока ещё не задаёт вопросов о происхождении денег. И вот я, зная очень много и про женщину юбиляра, и про вороватого чиновника, рассказываю ей истинное положение дел. Но! Выражение лица моей знакомой не меняется, она совершенно спокойно говорит мне, что не осуждает её и не видит ничего страшного в том, что они с любовником живут на украденные деньги. Её не смущает, что весь антураж юбилея сплошной обман. Понимаешь, хороший человек допускает возможность идти к цели любым путём, даже если для этого нужно менять мужчин, оставлять детей, бросать старых и больных родителей, красть то, что государство доверило охранять. Тогда я ей ничего не сказал, понял, что бесполезно, но тебе скажу. Правильно, замечательно, что ты не хочешь принимать и давать ход моему рапорту. Если уже и порядочные люди считают воровство, подлость, предательство обычным состоянием, если никого ничего не смущает и, главное, никто никого не осуждает, тогда зачем нам с тобой бороться со злом? Завтра жена моего школьного друга решит продать свою единственную радость – дачу, и её обманет ушлый риелтор, который на её деньги поедет отдыхать в Турцию с молодой подружкой, и мы с тобой тоже будем радоваться за них, желая им счастья и любви на берегах Средиземного моря.