Слуга Империи
Шрифт:
– Злой рок, госпожа. Я засиделся за ужином с моим кузеном Деканто из Омекана; разговор шел о моей поддержке его притязаний на белое с золотом. Когда я уже готовился отправляться восвояси, в его апартаменты вдруг ворвалось множество солдат в черных доспехах без каких-либо отличительных признаков. Целью их нападения был властитель Деканто... а я просто оказался у них на пути. Когда мы покинули место боя, Деканто еще сражался.
Слуга принес поднос с наполненными кубками. Мара дождалась, пока ее гости взяли по кубку, а потом деликатно поинтересовалась:
– Кто же послал таких солдат?
Старый властитель
– Боюсь, это может оказаться любой из шестерых других его кузенов. Омекан - большой клан, а Альмеко не оставил ясных указаний относительно его будущего наследника из числа племянников Оаксатуканов. Деканто казался очевидным преемником...
– Но кому-то это не казалось очевидным, - вставила Мара.
Властитель Дзанваи пустился в рассуждения:
– Деканто - первый сын старшей сестры Альмеко. Аксантукар старше годами, ибо он родился раньше, но его мать была младшей сестрой, отсюда и вся путаница. Альмеко - будь проклята его черная душа - воображал, что он бессмертен. Жена, шесть наложниц - и ни одного сына или дочери.
Подумав и выпив глоток вина, Мара предложила:
– Я буду рада, если ты останешься у меня, господин. Если же ты предпочитаешь собственные покои, я пошлю стражника, чтобы он тебя проводил.
Старик склонил голову:
– Госпожа, я у тебя в долгу. Если можно, я останусь. Вокруг творятся убийства. Мой почетный эскорт состоял из пяти воинов. Мы унесли ноги по меньшей мере от шести подозрительных компаний... Боюсь, что четверо из моих воинов сейчас мертвы или умирают. Нам попадались и другие вооруженные банды, но, благодарение богам, они не обратили внимания ни на последнего оставшегося при мне воина, ни на меня.
Без шума и суеты Люджан удвоил стражу у дверей. Затем он прислонился к дверной раме между комнатами и по привычке покосился на лезвие своего клинка, прежде чем спросить:
– Они все одеты в такие же черные доспехи, как и те, кто напал на вас?
– Я не заметил, - признался старик.
Раненый воин оказался более наблюдательным. Немного приободрившись от выпитого вина, он прохрипел:
– Нет. Некоторые действительно были похожи на тех. Другие - в форме Минванаби - черной с оранжевым... Властитель Тасайо, должно быть, прибыл в Кентосани. А еще нам попадались... ну, эти... из Братства Камои.
Мара чуть не сплюнула от омерзения:
– Убийцы! Здесь, в Имперском дворце?
Над сверкающим безупречным клинком Люджана встретились взгляды военачальника и его госпожи. Она помнила, а он знал, что некогда Мара едва не погибла от рук фанатика из ордена наемных убийц, засланного в ее дом властителем Джингу из Минванаби.
Воин бесстрастно продолжал:
– Да, госпожа, это были убийцы из братства. Черные рубахи и головные повязки, руки выкрашены в красный цвет, мечи привязаны за спиной. Они приблизились неслышно, посмотрели на наши цвета, чтобы определить, из какого мы дома, и так же неслышно скрылись за углом. Сегодня не мы были их намеченной жертвой.
Кевин поднялся с места и, присоединившись к Люджану у дверного проема, тихо спросил:
– Что такое "братство"?
Люджан провел большим пальцем по своему клинку, и хотя
– Братства, - сухим бесцветным голосом сообщил он, - это общины, что-то вроде семей, только они не входят ни в один клан и честь их нимало не заботит. Каждая такая община не обязана преданностью никому и ничему; они подчиняются только обехану, великому магистру, и своему разбойничьему кодексу крови. Выражаясь вежливо, это преступники, не уважающие традиций.
– Меч блеснул в свете лампы, когда военачальник повернул его другой стороной.
– Некоторые из общин, например Братство Камои, сделали из своего грязного ремесла некое подобие извращенной религии. Они верят, что души их жертв - это и есть настоящие молитвы во славу Туракаму. По их понятиям, убийство - это святое деяние.
– Люджан вложил меч в ножны, и в его тоне послышалась нотка невольного восхищения: - Они чрезвычайно опасные враги. Многие из них тренируются с детства и убивают весьма умело. Их называют "Жало Камои".
– Я знаю, кто желает моей смерти, - сказала Мара, забыв, что сжимает в руке поднятый кубок.
– У Тасайо достаточно силы, чтобы угрожать мне напрямую. Но кто же смеет нанимать убийц из братства для нападений во дворце?
Властитель Дзанваи устало пожал плечами:
– Времена наступили тревожные. Страсти накалились настолько, что многим может показаться соблазнительной возможность раз и навсегда покончить с соперником, а покушения братства всегда организуются так, что выявить нанимателя никому не удается.
– Брат может убить брата, не опасаясь обвинения в нарушении семейной преданности.
– Мара поставила кубок и сцепила руки, желая унять дрожь в пальцах.
– Мне уже почти хочется открытой войны.
Ее слова были встречены горьким смехом.
– Мертвый - он и есть мертвый, - сказал властитель Дзанваи.
– А любая схватка на поле боя закончится победой Минванаби.
– Он тоже поставил свой кубок.
– По моему суждению, вероятнее всего, что убийц из братства нанял Тасайо просто потому, что вид его войск, откровенно выставленных напоказ, может напугать возможных союзников. И напутать так сильно, что они переметнутся на сторону какого-нибудь его конкурента. Кроме того, ходят слухи, что Минванаби и раньше не гнушались услугами братств.
– Мара знала наверняка, что это не просто слухи, а чистая правда; однако она предпочла об этом умолчать.
– Интересно другое: кто посылает солдат, не носящих цвета какого-либо дома, разгуливать по дворцу?
С великой печалью и не сразу Мара признала истину. В ее распоряжении были только догадки и никаких определенных сведений. Она позвала слуг и велела освободить одну из гостевых комнат, занятых воинами, для властителя Дзанваи.
– Отдыхай получше, - сказал он Маре, когда солдат Акомы помог ему подняться на затекшие ноги.
– Будем надеяться, что все мы доживем до утра.
В течение всей ночи дворец то и дело оглашался выкриками, топотом бегущих ног и изредка - стуком мечей где-то вдали. Никто не спал, разве что урывками. Мара лежала долгие часы в объятиях Кевина, время от времени впадая в тягостное забытье, перемежающееся кровавыми кошмарами. Солдаты сменяли друг друга на постах, готовые к отражению любой атаки на покои их госпожи.