Слуга Империи
Шрифт:
– Ты же не левша, - уличил его мидкемиец. У него был взгляд опытного фехтовальщика, и умение примечать, какой рукой обычно орудует человек, было привито ему с младых ногтей.
– Готов об заклад побиться!
Аракаси даже головы не повернул.
– Сегодня я левша, - со скупой иронией отозвался он.
Кевин решил взглянуть, сильно ли пострадало при этом каллиграфическое искусство Аракаси, и проникся к мастеру еще большим уважением, обнаружив, сколь артистически тот изменяет почерк. Одна из составленных им записок выглядела так, как будто была написана сильной мужской рукой; другая казалась начертанной
– Тебе никогда не случалось запутаться настолько, чтобы забыть, кто ты на самом деле?
– ехидно поддел его Кевин.
Аракаси оставил вопрос без внимания и продолжал - все так же одной рукой - складывать и запечатывать письма. К этому времени Мара уже выскользнула из верхнего платья. Она не стала просить, чтобы Аракаси подвинулся, а просто присела на спальную циновку, которую он освободил.
– И кто же собирается все это доставлять?
– сварливо спросила она.
Мастер тайного знания поклонился без особого изящества.
– Кенджи однажды уже вызвался помочь, - сказал он мягко.
– Это ответы на донесения. Утром люди хорошо постарались.
– Заметив, что Мара вот-вот осерчает по-настоящему, Аракаси укоризненно поднял брови: - Ты же запретила мне выходить, вот я и не выходил.
– Это я вижу, - отрезала Мара.
– Мне бы следовало догадаться, что ты можешь притвориться спящим с таким же успехом, с каким меняешь свои обличья.
– Уж очень хорошо вино подействовало, - возразил Аракаси, нимало не задетый. Он взглянул на бумаги, разбросанные вокруг.
– Ты не желаешь узнать, что я разведал?
– Тасайо, - уверенно заявила Мара.
– Он здесь.
– Не только это.
– Напускное легкомыслие Аракаси улетучилось бесследно.
– Большинство столкновений, которые произошли до сих пор, были просто тактической разминкой. К ночи все переменится. Целые секции дворца подготовлены для размещения крупных воинских отрядов и многочисленных убийц. Некоторые прежние стычки были затеяны просто ради захвата помещений, из которых можно будет посылать воинов в атаку.
Мара молча взглянула на Люджана, и тот доложил:
– Госпожа, наши солдаты находятся еще на расстоянии двух дней пути форсированным маршем до Кентосани. Для твоей защиты нам приходится рассчитывать только на те силы, которые уже здесь.
После этих слов наступило неловкое молчание, прерванное появлением слуги с бренчащими подносами. Мара вздохнула:
– Аракаси?..
Мастер тайного знания чутьем угадал суть вопроса.
– Разведка не потребуется. Тасайо сейчас занят одним: добивается поддержки своих притязаний на пост Стратега. Он ожидает, что ты бросишь голоса сторонников Акомы на помощь сильнейшему из его соперников. Даже если он переоценивает твою храбрость и ты попытаешься припрятать враждебность под маской нейтралитета, он все равно будет предпринимать шаги, чтобы тебя уничтожить. Твоя смерть означала бы для него двойной выигрыш: исполнение семейного обета Красному богу и растерянность среди твоих союзников. Твоя популярность возрастает день ото дня. Если он сможет расправиться с тобой, это послужит для многих предостережением, а заодно и лишним доказательством того, что
К этому моменту Мара уже собралась с мыслями:
– У меня есть один план. На кого еще можно ожидать ночного нападения?
Аракаси не понадобилось заглядывать ни в какие записи.
– Хоппара Ксакатекас и Илиандо Бонтура, по-видимому, занимают первые места в списке вероятных жертв.
– Илиандо Бонтура? Но он принадлежит к числу лучших друзей властителя Текумы и считается одним из столпов клана Ионани.
– Мара заметила, что слуга с подносами нерешительно мнется на месте, и знаком предложила ему заниматься своим делом.
– Почему правитель из этого клана может оказаться намеченной мишенью?
– А это такое внятное предостережение господину Тонмаргу и другим господам из клана Ионани, чтобы они не вставали поперек пути у Тасайо или у Омеканов, - объяснил Аракаси.
Кевин предположил:
– По-моему, для этого было бы вполне достаточно дипломатической ноты.
– Убийство властителя Илиандо и есть дипломатическая нота по-цурански, - сухо пошутил Люджан.
Не оставляя сподвижникам времени для новых шуток, Мара обратилась к Аракаси:
– Твои связные не могли бы кое-что передать тем правителям, которые, по твоему разумению, занимают верхние строчки в списке Минванаби? Я хотела бы сегодня встретиться с ними в Совете поближе к вечеру.
Аракаси потянулся за пером. Он обмакнул заостренный кончик в чернила, вытащил чистый лист пергамента из стопки, прижатой у него под лубком, и спросил:
– Ты одолжишь мне для этой цели Кенджи и двух воинов?
– Он продолжал строчить, почти не глядя на письмена, которые выводила его рука.
– От них потребуется только добраться до города и передать записки одному сапожнику в будочке на пристани. Дальнейшей доставкой займутся другие люди.
Мара прикрыла глаза, словно у нее разболелась голова.
– Можешь взять хоть половину роты, если нужно.
– Следующие ее слова были уже обращены к Кевину.
– Посмотри, что тут приготовил для нас Джайкен. Мы должны скоро вернуться в Совет.
Пока мидкемиец обследовал содержимое подносов, Люджан вышел, чтобы проверить состояние гарнизона.
– Позаботьтесь, чтобы люди получили возможность отдохнуть, - предупреждал он командиров патрулей.
– Ночью нам предстоит сражаться.
Вернувшись с тарелкой и стаканом сока, Кевин обнаружил, что Мара неподвижно сидит на циновке, нахмурив брови и устремив пытливый взгляд в какую-то неведомую даль.
– Ты нездорова?
Мара наконец его заметила, и он поставил еду около ее колен.
– Просто устала.
– Она посмотрела на еду без всякого интереса.
– И встревожена.
Кевин издал преувеличенно шумный вздох:
– Боги, как я рад это слышать!
Мара улыбнулась:
– Это почему же?
– Потому что меня пугает бесчувственность.
– Он воткнул двухзубую цуранскую вилку в кусок холодного мяса джайги, словно пронзая копьем врага.
– Так приятно узнать, что под прикрытием всего этого задубелого цуранского стоицизма ты остаешься живым человеком. Когда приходится идти на риск, тревога - это самое естественное чувство.