Слуга Империи

Вурц Дженни

Из соседней комнаты донесся скрежет, ставший за эти дни привычным: воины точили мечи из слоистой кожи.

– Когда я слышу этот звук, меня так и тянет расшибить себе голову о стенку, - признался Кевин. Он взглянул на Аракаси, который трудился над своими записками, не выражая ни малейшего раздражения.
– Тебе никогда не хотелось швырнуть что-нибудь этакое?

Мастер тайного знания, не меняя позы, поднял глаза.

– Нож, - отозвался он с ледяной решимостью.
– Швырнуть нож в черное сердце Тасайо Минванаби.

Человек в поношенной одежде, безоружный и раненый, сидел в битком набитой комнате и писал записки. Но в этот миг Кевин не мог

бы сказать, кто более опасен: Тасайо Минванаби или многоликий оборванец, состоящий у Мары на службе в должности мастера тайного знания.

Воины сохраняли полную боевую готовность. Апартаменты Акомы превратились в укрепленный лагерь - особенно после того как к гарнизону защитников присоединились четырнадцать солдат в пурпурно-желтых доспехах дома Ксакатекас.

Властитель Хоппара почти сразу признал разумность предложения, с которым обратилась к нему Мара вскоре после возвращения в Палату. Малочисленность его охраны не позволяла организовать оборону просторных фамильных апартаментов, а прятаться за завесой фальшивого нейтралитета теперь не имело смысла, раз уж Тасайо все равно замышлял нападение.

Некоторые воины из гарнизона Ксакатекаса успели повоевать в Дустари, и военачальник Люджан был им известен. Они отыскивали бывших товарищей по оружию и заводили новые знакомства в отряде Мары, и так прошли первые часы наступившего вечера.

Мара сидела в центральной комнате своей дворцовой резиденции, за баррикадами из мебели, внутри кольца, образованного воинами и немногочисленными оставшимися подушками и спальными циновками. У нее были серьезные основания для беспокойства.

– К этому времени они уже должны были вернуться, - высказалась она.

Хоппара покрутил пальцем в своем стакане с вином, дабы размешать специи и кусочки фруктов, добавленные в напиток по его вкусу.

– Властитель Илиандо всегда относился к логике с некоторым подозрением, - заметил он.

Дело было в том, что Мара предприняла последнюю попытку убедить Илиандо из Бонтуры внять голосу рассудка и с крайней неохотой уважила просьбу Аракаси - отрядить для этой цели Кенджи с пятью солдатами.

И вот наконец, когда сгустились сумерки и стало почти совсем темно, по коридорам разнеслись первые отзвуки отдаленной стычки: крики, топот и удары оружия. И теперь Мару терзали опасения, что ее посланники слишком надолго задержались и могут явиться, когда будет уже слишком поздно.

Потом послышался условный стук в дверь - сигнал, которого Мара ждала с таким нетерпением. Не теряя ни секунды, люди Люджана раздвинули барьеры и опустили тяжелый брус. Дверь открылась, и в прихожую быстро вступил Кенджи, а следом за ним - военачальник Бонтуры в шлеме с лиловыми и белыми перьями.

– Благодарение богам, - пробормотала Мара, увидев в прихожей дородного властителя Илиандо в окружении его воинов. Последними втиснулись в прихожую воины Акомы, а с ними - Аракаси, запыхавшийся от бега. Его лицо, затененное шлемом с кокардой командира патруля, было белым, словно пергамент. Едва он шагнул через порог, дверь была тотчас же закрыта.

Покинув внутренний круг защиты, Мара подошли к нему.

– Ты не должен был бегать, - упрекнула она мастера, понимая, что мертвенный цвет его лица порожден невыносимой болью.

Аракаси поклонился:

– Госпожа, это было необходимо.

Рука в лубке была аккуратно спрятана под коротким офицерским плащом; никто не мог бы даже заподозрить, что воин, стоявший сейчас перед ней, не способен постоять за себя. Когда Мара начала его отчитывать, мастер быстро перебил ее:

–

Властитель Илиандо долго упрямился, пока мы в конце концов не обрисовали ему подробнейшую картину: из кого состоит его отряд и какие позиции занимает, а заодно указали четыре уязвимых места в его обороне, которыми могут воспользоваться нападающие.
– Он понизил голос до шепота.
– Для него решающим доводом оказалась его собственная слабость, а вовсе не наша уверенность, что он избран для острастки клану Ионани и властителю Тонмаргу.

Аракаси бросил взгляд на входную дверь, где воины водворяли на место брус и заграждения; там же, в прихожей, властитель Бонтуры и его военачальник обсуждали с Люджаном и Хоппарой планы общей обороны.

– Мы, конечно, обернулись не слишком быстро, - признал мастер, блеснув глазами.
– Когда я покидал апартаменты властителя Бонтуры, туда уже ломились из коридора, и сундуки, которые я приткнул к дверям, вряд ли надолго задержат нападающих. Когда они обнаружат, что комнаты пусты, они догадаются явиться сюда.
– Мара слегка нахмурилась, и он поспешил вывести ее из недоумения: - Я удрал с другой стороны, через сады.

Она не решилась спросить, как же ему, в его-то состоянии, удавалось перелезать через стены; только одышка, с которой он никак не мог совладать, позволяла судить, каких трудов ему это стоило - бегом догонять эскорт властителя Илиандо.

Призвав на помощь свою обычную твердость, Мара обратилась к Аракаси.

– Снимай доспехи, - распорядилась она тоном, не терпящим возражений.
– Подыщи себе какую-нибудь неказистую ливрею и спрячься в буфетной с поварятами. Это приказ, - бросила она, заметив, что Аракаси собрался возражать.
– После того как все это будет кончено, и если я останусь в живых, твои услуги понадобятся мне больше, чем когда-либо раньше.

Мастер тайного знания поклонился. Но прежде чем исчезнуть за дверью кухни, он использовал свою кокарду командира патруля, чтобы дать указание паре воинов в доспехах Бонтуры и Акомы:

– Уведите господина Илиандо и госпожу Мару обратно в укрепленную комнату, и убедите их, чтобы они там и оставались. Нападения можно ожидать в любой момент.

Спустя несколько минут задрожали наружные оконные рамы: послышался стук топоров. Воины в комнатах, обращенных в сторону сада, мгновенно вскочили, готовые к бою; но и на забаррикадированную входную дверь обрушился оглушительный удар.

– Таран!
– воскликнул военачальник Акомы.

Его солдаты бросились к двери и навалились на баррикаду, но особых надежд на то, что эти усилия принесут какие-либо плоды, питать не приходилось. Прогремел второй удар. Полетели щепки; пробив дверь и нагромождение мебели, таран вломился внутрь. Те, кто управлял им, бросились на пол лицом, и следующие за ними воины с мечами ворвались в прихожую, перепрыгнув через их спины.

Нападающие, устремившиеся в пролом, были одеты в черное. Темная ткань скрывала и их лица. Люджан успел заметить выкрашенную в красный цвет ладонь вожака, повелительным жестом посылавшего вперед своих подручных, и понял, что имеет дело с наемными убийцами из Братства Камои. С грозным, неестественным лязгом сшиблись клинки. Делая выпады и отбивая удары, военачальник Мары ощутил, что некоторые из его противников орудовали металлическими мечами, которые в Империи были великой редкостью. Такое оружие ценилось превыше всего; его берегли как реликвию, и обычно никому даже в голову не приходило рисковать им в бою, несмотря на то что оно легко рассекало кожаные цуранские доспехи.