Слуга Империи
Шрифт:
Лицо Мары запылало от смущения, и по залу пробежала волна приглушенных смешков. И среди всеобщего оживления император огласил последний приказ этого небывалого дня:
– Ты поступилась собственными интересами ради блага других людей. Это следует оценить и при твоей жизни, и в назидание будущим поколениям. Я хочу напомнить всем о давней поре, когда Империя была еще молода. В те времена, если некто принимал на себя особое служение, рискуя жизнью и честью, то мои предшественники возводили его в сан, дающий право на наивысшие почести повсюду, где бы он ни появился. Мара из Акомы, я присваиваю тебе древний титул - Слуга
Онемев от изумления, Мара отчаянно цеплялась за последние клочки самообладания. Слуга Империи! На памяти ее поколения никто - ни мужчина, ни женщина - не удостаивался такого высокого титула. Им были отмечены за две тысячи лет лишь десятка два людей, ставших героями легенд. Их имена твердили вслух как заклинание, приносящее удачу; их заучивали наизусть дети, знакомясь с историей своего народа. Этот ранг означал также официальное приобщение к императорской семье. От столь неожиданного взлета на самый верх общественной пирамиды у Мары все поплыло перед глазами, и несколько мгновений она позволила себе потешиться мыслью, что могла бы вместе с Айяки перебраться во дворец и всю свою оставшуюся жизнь провести там в довольстве и покое.
– Ты ошеломил меня, государь, - выдавила она наконец.
И она склонилась перед ним до земли, как смиреннейшая из слуг.
Затем властитель Хоппара Ксакатекас издал боевой клич, и весь Высший Совет разразился рукоплесканиями. Мара стояла, окруженная восторженными почитателями, чувствуя, что у нее кружится голова от сознания, что она победила. И более того - она сумела добиться, что ее семье уже никогда не будут угрожать злобные происки Минванаби.
Глава 12
ОТКРОВЕНИЯ
Хокану застыл в неподвижности. Опершись руками о подоконник, он устремил взгляд туда, где полыхал красками блистательный закат, и, казалось, целиком отдался безмолвному созерцанию.
Он стоял спиной к Маре, сидевшей на подушках в личной приемной Камацу, и она мучилась от невозможности взглянуть ему в лицо и понять, какие же чувства вызывает у него сейчас ее присутствие. Властительнице было не по себе еще и из-за трудных слов, которые ей предстояло произнести. Она вдруг обнаружила, что безотчетно теребит тонкую бахрому платья - эту привычку она переняла у Кевина, - и, спохватившись, заставила себя превозмочь тоску и печаль. Судьба предназначила ей быть властительницей Акомы, а ее возлюбленному - свободным сыном Занна.
– Госпожа, - тихо сказал Хокану, - с тех пор, как мы виделись в последний раз, многое изменилось.
– В его голосе появился оттенок благоговения; ладони сильнее прижались к резной узорной раме.
– Да, я наследник владений Шиндзаваи, это так, но ты... ты Слуга Империи. Что за жизнь будет у нас, если между твоим положением и моим - целая пропасть?
Мара не без труда стряхнула воспоминания о неугомонном варваре.
– Будем жить как подобает мужчине и женщине; будем жить как равные, Хокану. В нашем потомстве продолжится и твой род, и мой, и имена обеих наших семей сохранятся. Вести дела наследственных владений мы поручили достойным управляющим...
– А сами поселимся во дворце, который раньше принадлежал Минванаби?
– закончил фразу Хокану, еще не вполне овладевший собой.
– Ты боишься накликать несчастье?
– напрямик спросила Мара.
Хокану издал короткий смешок.
– Госпожа,
– задумчиво повторил он. Однако молодой воин не позволил себе надолго отклониться от сути беседы.
– Я всегда восхищался домом Минванаби. И если ты будешь рядом со мной - значит, именно там моя мечта станет явью.
Чувствуя, что Хокану вот-вот произнесет слова официального согласия на брак с ней, поскольку властитель Шиндзаваи доверил сыну принятие решения, Мара быстро заговорила:
– Хокану, прежде чем ты скажешь еще что-то, я хотела бы открыть тебе одну тайну.
Ее серьезный тон заставил собеседника отвернуться от окна. Лучше бы он этого не делал, подумала Мара. Его прекрасные темные глаза смотрели на нее с таким вниманием, такое искреннее восхищение светилось в их ясной глубине, что у Мары защемило сердце. И все-таки она сказала то, что было необходимо сказать:
– Ты должен знать: уже месяц как я ношу под сердцем ребенка от другого мужчины - раба, к которому я питала глубочайшее уважение. Он навсегда вернулся на родину: его отправили через Бездну, и мы с ним больше никогда не увидимся. Но если я вступлю в брак, то поставлю непременным условием требование, чтобы ребенок считался законным.
На красивом лице Хокану не дрогнул ни один мускул.
– Кевин...
– задумчиво произнес он.
– Мне известно о твоем любовнике-варваре.
Мара напряглась, внутренне готовая к вспышке мужской ревности; пальцы с такой силой вцепились в край подушки, что впору было побеспокоиться, не оторвется ли бахрома.
Ее волнение не осталось незамеченным. Хокану пересек комнату и ласково развел сжатые пальцы Мары. Прикосновение было кратким и легким, но в нем угадывался еле заметный трепет - свидетельство чувств, которые Хокану считал себя обязанным держать в узде.
– Госпожа, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять: забеременеть по легкомыслию ты не могла. Значит, остается думать, что Кевин - человек, воистину достойный уважения.
– Ее удивление зажгло у него в глазах веселый огонек.
– Разве ты забыла, что я провел некоторое время в Мидкемии?
– спросил он, неожиданно улыбнувшись.
– Мой брат Касами позаботился о том, чтобы основательно ознакомить меня с "варварскими" понятиями честности и справедливости. Для меня не в новинку склад характера мидкемийцев, властительница Мара.
– Теперь его губы искривила невеселая усмешка.
– Ведь именно я привел к отцу "варварского" Всемогущего по имени Паг, потому что угадал в нем некий редкостный дар.
– Видя, что названное имя явно ничего не говорило Маре, Хокану объяснил: - Здесь он стал известен как Миламбер из Ассамблеи.
Мара не могла удержаться от смеха: вот уж воистину ирония судьбы!
– Вот так и получилось, - договорил Хокану, - что я тоже сыграл свою, пусть даже очень маленькую, роль в последующих ужасных событиях.
Властительница Акомы взглянула в лицо Хокану и прочла удивительное понимание в устремленных на нее глазах. И хотя она не могла привнести пламя страсти в какой бы то ни было союз с домом Шиндзаваи, но перед ней был мужчина, которого она могла уважать, способный разделить ее взгляд на будущее - взгляд новый и непривычный. Объединив свои силы, они могли трудиться над созданием еще более великой Империи.