Слуги и союзники
Шрифт:
– Постой...
– воин опустил лук и почесал затылок.
– А откуда... Монна, здравствуй! А как это вы все решили пойти воевать, что случилось?
– Меня заставили, как и всех, - мрачно ответила девушка.
– Их тут несколько головорезов с луками. В Тихой деревне убили двоих.
– Питти, а как же...
– Ты с нами, или вступишь в бой?
– повторил шаман, подходя поближе.
– Если собираешься стрелять, то будь осторожен: промахнешься и угодишь прямиком в Монну.
– Красавец, - прошептал за его спиной Экко.
– Ты бы еще вперед ее вывел.
– Разве я чьей-то смерти желаю?
– так же тихо изумился Питти и продолжил: - Если вы с нами, то покажите свою верность - отдайте оружие.
– Почему мы его слушаем?..
– задумчиво проговорил зрелый бородатый воин и не спеша поднял лук.
– Воххи? Ты значит решил драться за северян, которые пришли на твою землю и убили многих твоих сородичей, заставляли вас жечь деревни друг друга?
– Питти картинно вздохнул.
– Так умри.
Воххи не умер, а выстрелил в шамана. Стрела пролетела чуть левее плеча, в толпе кто-то вскрикнул. Воин изумленно поднял брови и упал на тропу: нож шамана вошел ему под подбородок. Питти со злостью обернулся к Экко.
– Ты почему не стрелял?!
– А должен был?..
– рассмеялся довольный шуткой человек-заяц, выпуская наконец стрелу.
– Вот, выстрелил. Ребята, вас двое осталось, нас тут шестеро. Бросайте луки.
Сначала молодой начальник караула, а потом и его последний товарищ послушно сложили оружие на траву. Питти покосился на пожилую орущую женщину, которой стрела угодила в бедро, и вытащил из горла бородача свой нож.
– Это ты виноват, Экко. Я думал, ты в него выстрелишь, когда он в меня прицелился. Ты хотел моей смерти, да?
– Нет, что ты! Просто проверил, насколько ты угоден духам. Слушайте, люди! Пусть эту раненую отнесут домой соседи, она пострадала в бою со слугами северян! Мы победили, и так будет всегда! Вперед, за Питти!
Шаман уже пошел дальше по тропе, борясь с желанием зажать уши. Конечно, он на месте Экко тоже не упустил бы случая повеселиться, но всему есть предел.
– Ты в самом деле вернулся?..
– молодой воин зашагал рядом с Питти.
– И ты будешь воевать с северянами за городских смертоносцев?.. А почему так, а не иначе?
– Городские лучше, - уверил его Питти.
– Они даже разрешают кататься на себе детям. Милые, добрые, безобидные твари. Вот что, не вертись под ногами. Иди в деревню, пора заканчивать представление. Скажи там, что пришла пора выбирать, Питти они или с Анни. И не забудь добавить, что все, кто выберет Анни и северян, очень скоро умрут. У других есть шансы выжить. Запомнил?.. Беги.
Воин побежал вперед, время от времени оглядываясь. Он удивлялся сам себе: не наваждение ли это? Легендарный Питти, рехнувшийся шаман-убийца пришел в Лес и зовет воевать не с пауками, а на стороне других смертоносцев, своих друзей. Согнал людей силой и думает, что после этого хоть кто-то пойдет за ним добровольно. Неужели так и надо себя вести, чтобы иметь хоть какие-то шансы на победу?.. Много странного когда-то рассказывал ему отец о свихнувшемся шамане.
– Локки, Таффо! Идите все сюда, пора держаться вместе!
– громко крикнул Экко через головы бредущих по дороге людей.
– Хватит их уже караулить, разбегаться нет смысла. Пришли.
Замыкавшие шествие, чтобы исключить массовый побег Салли и люди-олени протолкались к друзьям. Действительно, никто из силой согнанных людей и не подумал повернуть назад: все же очень интересно посмотреть, как будут разбираться меж собой Анни, главный шаман людей-белок, и этот ненормальный Питти.
Примерно через два броска копья шаман первым ступил в деревню. Здесь дома стояли не в одну, как обычно, а в несколько линий, имя посередине селения площадь перед Хранилищем, или как его еще называли старики, Храмом. Туда редко кто заходил без необходимости, если конечно не считать шаманов, которые там жили. В высоком длинном доме находились все богатства племени: оружие, меха, съестные припасы на голодный год. Где-то в самом дальнем углу валялись и старые, никому не нужные книги.
Деревня будто обезлюдела, только в некоторых окнах мелькнули любопытные лица. Зато приближаясь к площади. шаман все сильнее слышал гул голосов. Незнакомый молоденький воин оказался не глуп, и собрал народ прямо там. Молодец, простор никогда не помешает. Питти прислушался к себе. Нет, поблизости ни одного смертоносца. Духи по прежнему благоволят ему!
Анни он увидел сразу. Высокая белая фигура, очень прямая, притягивающая к себе всеобщее внимание. Главный шаман как всегда был одет в белоснежную тунику, на голове - убор из птичьих перьев, вот это уже специально по случаю торжества. Шаман искоса взглянул на Экко, тот заметил.
– А что, брат Питти, попал бы ты ему отсюда в висок? Я бы попал.
– Даже не мечтай, - усмехнулся шаман.
– Духи не велят все делать легко и просто, это всегда плохо кончается. Ты лучше перестань шутить на сегодня, ладно? Из окон Хранилища меня будет очень хорошо видно, так что позаботься о них. Таффо, Шогга! А вы позаботьтесь об Экко, чтобы он не отвлекался.
– Как бы нас не перестреляли сразу...
– пробурчал Таффо. Все трое людей-оленей шли по улицам чужой деревни ссутулившись, ожидая стрелы из каждого окна.
– Зря мы сюда залезли, как мухи в паутину.
– Момент упущен, - успокоил его Питти.
– Нас надо было убивать на тропе. А в деревне нельзя, потому что тогда все будут говорить: вот, приходил шаман, предлагал спастись, а Анни его убил не выслушав. И убьют Анни, я знаю своих сородичей.
– Чего об Анни думать, если весь лесной народ вот-вот перебьют?
– не согласился Шогга.
– Как это "не думать об Анни"?
– хмыкнул Экко.
– А о ком же еще Анни должен думать? Шаман прав, сначала состоятся разговоры, потом приговоры, а кровушка потечет на третье.
Заполонившая площадь толпа подалась назад, освободив середину. Пришедшие с Питти собрались у него за спиной и замкнули круг, в котором стояли два шамана. Как с удовольствием отметил Питти, жители деревни посматривали на соседей с неодобрением, как на пособников явившегося изгоя. Те не спешили оправдываться.
– Здравствуй, Анни! Ты прекрасно выглядишь в это тяжелое время.
– Здравствуй и ты, Питти, - чуть наклонил седую голову главный шаман.
– Выглядишь ты так себе, как и в более счастливые времена. Мне донесли, что ты опять будоражишь народ?