Служанка его сиятельства
Шрифт:
Аша замолчала, закрыла за собой дверцу и задернула обтрепанные бархатные занавески.
– Подождите, но как же…
Эни попыталась остановить торговца, но тот лишь глупо улыбнулся, попросил его извинить и пошел в сторону лошадей, которые паслись в нескольких десятках шагов от кареты.
– Вот и сходили обменять камешки на что-нибудь интересное, – в сердцах бросила Эниинг.
Она вытерла с лица слезы, плотно закрыла сумку и, накинув капюшон, пошла в сторону дороги, желая быстрее оказаться в стенах монастыря.
– Подожди!
Тари
– Стой! Ты можешь поехать с нами, – вмешался Карос.
Эниинг остановилась. Среди всей глупости, иногда подмастерье мог предложить хорошую идею. Но увы, не в этот раз. Что она будет делать в чужой семье? Все-таки нужно было думать, о чем начнут судачить люди, что начнут говорить соседи, кем будут видеть ее, и кем ей придется представляться. Уж лучше замуж, чем такой позор.
– Я не могу, Карос. Ты сам это знаешь.
– Но мы можем…
Неожиданно подмастерье застыл как вкопанный, смотря вдаль дороги и указывая в ту сторону пальцем.
– Что это? – с недоверием произнес он, заставив Эни обернуться.
По селу неслось несколько всадников на черных лошадях. Прямо за ними еще четыре лошади везли карету, похожую на ту, в которой сидела Аша. Только в отличие от старой рухляди, эта карета восхитительно сверкала на солнце. Но не золото переливалось на ней, а черное дерево, что было совсем невероятно.
Уже второй раз за день их смогли застать врасплох. И второй раз за день никто не понимал, что происходит.
– Они едут к монастырю? – не веря своим глазам, спросила Тария.
– Кажется, да, – ответил Карос.
– Я должна бежать!
Сердце Эни забилось сильнее. Так вот почему матушек не было во дворе и за работой – они готовились к приезду кого-то очень значимого. И тут не имело значения, дремали воспитанницы или сидели за книгами. Будили всех, выводили всех, пересчитывали и представляли всех.
– Эни, я не могу! Мы должны уйти.
Тария попятилась назад, стараясь увести за собой возлюбленного.
– Так бегите! Чего ты встала? Другого шанса уже точно не будет! Уходите.
Тари в слезах кинулась последний раз обнять соседку, чувствуя и ее слезы.
– Прощай!
– Я благодарен тебе… Мы благодарны тебе!
– Бегите, я люблю вас!
Тария схватила за руку Кароса и вместе с любимым побежала в сторону леса. Туда, где их никто не сможет найти.
Эни оставалось смотреть им вслед, вытирать слезы, и улыбаться, надеясь, что сестра будет счастлива, и они все-таки смогут снова встретиться.
Небольшой холм, на котором стоял монастырь, теперь казался самой настоящей горой, и до ее пика невозможно было быстро добраться. Лестница к главным воротам вилась как змея и насчитывала тысячу ступеней. Слишком давно никто не пользовался этим старым путем, лишь несколько раз воспитанниц наказывали, заставляя носить воду из деревни, пройдя по всем ступенькам. Для всех других случаев давно были вытоптаны тропинки, а повозкам проложена дорога.
По
Тария и Карос скрылись в лесу. Было видно, как две серые фигуры минули небольшое поле, перебежали на тропинку и нырнули прямо в темноту деревьев. В один момент пропали, словно и не было вовсе. Как ни старалась Эни успокоить себя мыслью, что побег был необходим, слезы все равно лились ручьем. Но была и другая проблема – гости, которые уже подъезжали к монастырю.
Эниинг побежала по холму что было сил. Все равно говорить о побеге сестры, а значит, и о собственном бегстве с территории монастыря. И кто знает, какое Гарита придумает наказание на этот раз. Если не высечет при гостях, то хорошо. А если и высечет, то какая теперь разница. Может, хоть так пройдет боль и обида.
Эни поймала себя на мысли, что все же обижена на Тарию. Но сразу попыталась отвлечься и начала считать шаги. Матушка всегда говорила, что счет заставляет выветриваться все ненужные мысли. Вот только сейчас счет не помогал.
Всадники доехали до главных ворот монастыря. Вошли во двор.
– Я так точно не успею, – в сердцах кинула Эни и ускорила шаг.
До лаза оставалось всего несколько метров, а во дворе уже слышались разговоры, приветствие матушек, низкий мужской голос.
«Не к добру этот визит, точно не к добру», – подумала Эни и спешно юркнула в открытый проход, порвав подол платья. О том, чтобы заделать стену, она даже не задумалась, но сразу кинулась к качелям, от которых незаметно сможет добраться до боковой двери, ведущей в пансион.
Лошади стали у главного входа, разбивая копытами выровненную землю. Пятеро мужчин и еще одна женщина, которая все это время находилась внутри кареты, поднимались по лестнице. Сопровождали их настоятельницы монастыря. Они о чем-то весело беседовали. Однако Эни могла слышать лишь шум голосов, не разбирая фраз и даже слов.
– Эниинг, – раздался голос матушки Гариты, как только воспитанница коснулась ручки двери.
Настоятельница стояла прямо за спиной.
«Как кошка подкралась», – подумала Эни и повернулась, опустив взгляд к земле. Посмотреть в этот момент на служительницу монастыря не давали страх и совесть. Все-таки матушка сделала многое для своих воспитанниц, а те отплатили ей побегом.
– Позвольте поинтересоваться, юная леди, где ваша сестра?
Гарита стояла, как каменная статуя, не шелохнувшись. Эни даже на миг подняла взгляд, желая убедиться, что это реальность.
– Что вы сделали?
В голосе матушки послышались нотки волнения. Она подошла ближе, будто боялась не расслышать ответ или хотела схватить свою воспитанницу. Но ее лицо продолжало быть каменной маской, ладони были сложены в замок, а платье и платок оставались такими же неестественно аккуратными. Эни стало жутко от подобного спокойствия, но она снова подняла взгляд, готовая принять любое наказание.