Служебный брак
Шрифт:
Автомобиль вырулил на широкий проспект, замелькали панельные дома новеньких жилищных комплексов эконом-сегмента, пустыри за постройками, башенные краны, похожие на жирафов, во всяком случае, в детстве Аарону так казалось.
Машина плавно притормозила, Аарон посмотрел в окно. Незасаженный газон, облитый зелёной краской, чахлый куст сирени, каким-то чудом оказавшийся рядом с детской площадкой, длинный панельный дом, выкрашенный в розовый и жёлтый цвета, семнадцать подъездов, двадцать пять этажей.
Чудовищная картина…
И где-то там, на пятнадцатом этаже, светятся окна
Прекрасный вид…
Аарон так и не решил, что ему делать с кольцом, с бытовой техникой, электроникой и набором посуды, утрамбованными в багажнике седана, до сего дня ничего не перевозившего в своём комфортабельном нутре.
Никогда в жизни этот решительный и целеустремлённый человек не ощущал себя настолько неуверенно. Пол автомобиля буквально качался под его ногами, как и асфальт, куда ступила нога в модельной обуви, выполненной на заказ из самых натуральных, комфортных, экологически чистых материалов.
За час с момента, как Аарон Эрнестович покинул кухню в коммунальной квартире Лилии Абалденной, его личной плюшевой Зайки, а мужчина надеялся, что зайчишка всё-таки его, он так и не принял никакого решения и не разработал плана действий.
В сопровождении начальника службы безопасности, Григория Георгиевича, он отправился к собственной жене, как только его нога ступила на родную землю. Он выиграл суд с Пенелопой Анжелой Муракко, уничтожил и её, и адвокатишку, посмевшего перепугать Зайку, поглотил за один присест «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа», вошёл в тройку богатейших людей мира, побывал на нескольких ток-шоу и на самом престижном экономическом саммите, заключив несколько сделок, став ещё богаче. И всё это время Аарон не прекращал думать о Котёночкиной, всё ещё Абалденной, Лилии Михайловне.
Мужчина знал, что она купила квартиру, что не появляется на работе, взяв ежегодный отпуск — о том, чтобы Зайке оформили всё мгновенно, он позаботился лично, — и то, что она сбежала из имения на следующий день после приезда.
— Это к лучшему, — сказал отец. — Через год тихо разведёшься.
— И женишься, наконец, на Тагуи! — восторженно воскликнула мама.
— Это исключено, — коротко ответил Аарон. Только собственное воспитание не давало ему накинуться на женщину с обвинительной речью. Та, что вероломно отправила Лилю в эпицентр событий, была всё-таки женщиной и его матерью.
После короткой беседы Абалденные-старшие уединились на личном острове сына в Карибском море, чтобы придаться праздности, заодно поглотить и разодрать на клочки несколько компаний по производству оружия.
Она сбежала! Лишь Григорий Георгиевич знает, чего Аарону стоило отдать распоряжение не возвращать её, отпустить, дать свободу зайчишке, освободить от собственного присутствия в её жизни.
Вот только жизнь… и весь мир — огромный, необъятный и многообразный, — потерял все краски и радости, когда Лиля покинула имение Аарона Абалденного, предпочтя жизнь в коммунальной квартире, а потом и собственное… помещение, считавшееся отдельной, благоустроенной квартирой.
Аарон сдался. Садясь в автомобиль, он отдал распоряжение ехать к Лилии Михайловне, и водитель привёз его к арке грязно-бордового цвета, ведущей
— Чего явился? — монументальная Мария Ивановна, а именно так звали соседку и самого близкого человека для Лили, перегородила путь Аарону. — Уехала Лиля, в комнате сейчас жиличка живёт, и ты, дорогуша, на прибыль от сдачи рот не разевай. Я и законы знаю, и договор ваш с дурёхой этой читала! Лиходей! Ирод проклятый! Остолоп, вот кто ты, — старуха ткнула толстым пальцем в грудную клетку мужчины и прокрутила как следует, пытаясь вкрутить поглубже. — Такую девку удержать не смог, миллионер ещё!
— Позвольте… — начал было Аарон оправдательную речь, но осёкся. Он и правда лиходей и ирод проклятый. Воспользовался Зайкой. И удержать не смог.
И жить теперь тоже не может. Как же так получилось? Почему? Как ему вернуть краски и радости в свою жизнь?
— Я люблю Лилию, — слова сами вырвались изо рта Аарона. Несколько минут он в поражении молчал и хлопал ресницами, наверняка в это время напоминая сомнамбулу.
— Любишь, так верни её! — топнула ногой Мария Ивановна, пол под ногами Аарона задрожал, с потолка посыпался мел, Григорий Георгиевич отодвинул собственное руководство за свою спину, спасая от возможного нападения дамы-гренадёра.
— Я не знаю, как, — Аарон в раздражении отодвинул начальника службы личной безопасности и вопросительно посмотрел на женщину. — Она уехала, и…
— Ещё бы она не уехала! — маленькие глазки бывшей опекунши Лили стали ещё меньше. — Вот и ты езжай за ней! Да не с пустыми руками, утюг купи, сковородку или ещё что, полезное в хозяйстве. Знаю я вас, миллионеров. Один вон, ламбарджиню купил жене, в магазин ездить. Вот чем думал, спрашивается? Ни багажника там, ни места внутрях — дитё, и то не поместится. Да и не проедет этот ваш ламбарджиня по нашим дорогам, я в интернете посмотрела. Лучше бы набор кастрюль купил, а то ламбарджиня! Тьфу!
— Женщинам, Маша, бриллиант надо дарить, а не кастрюлю, — пошатываясь, из-за необъятной спины Лилиной соседки вышел мужчина, тощий, с торчащими локтями и коленями, неопределённого возраста, в растянутой майке и тёмно-синем семейном нижнем белье по колено.
— Иди уже, бриллиант! — Мария Ивановна толкнула мужчину в спину, и он пошёл. Ну, как «пошёл». Полетел. Судя по всему, женщина умела мотивировать.
«Из неё бы вышел отличный коуч», — подумал Аарон Эрнестович, смотря на летящего вдоль длинного коридора человека.
— Колечко ей купи, — крикнул мужчина, с грохотом врезаясь в зелёную дверь головой. — Лилька в детстве колечки любила, в яйцах шоколадных продавались. Мне денег как раз хватало на пузырь и яйцо.
— Все эти ваши подарки — признаки гендерного узурпаторства! — заявила вышедшая из Лилиной комнаты «жиличка», в которой Аарон Эрнестович не без удивления узнал рыжеволосую Валентину Владимировну, бесславно уволенную с должности гувернантки Клавдии ещё в Геленджике.
— Узурпаторства! — передразнила Мария Ивановна. — Напридумывают тоже. Вегетарианцы, феминисты, славянофилы, пансексуалы, гендерквиры ещё какие-то. Развелось, как собак небитых, а работать некому!