Служебный отбор
Шрифт:
— Хорошо, конечно, как скажете, — Гилара с облегчением улыбнулась. — Очень рада помочь вам, милорд.
— Отлично, тогда для начала можем сегодня поужинать вместе, — сделав над собой небольшое усилие, предложил Айнар.
В конце концов, говорят же, что клин клином вышибают. Вот и попробует, вдруг получится. А дальше видно будет, по крайней мере, девушка не вызывала у него резкой неприязни, что уже хорошо. Может, присмотрится, и симпатия появится. Да, пожалуй, отличный выход. Гилара ушла, а йнар вернулся к делам, активировав артефакт против подслушивания. На всякий случай.
Портниха представляла из себя сухую чопорную альву в сером, наглухо закрытом платье, хоть и неброском, но элегантном. Волосы были убраны в гладкий пучок на затылке, взгляд пронзительый и тяжёлый. Войдя, она оглядела меня и кивнула появившимся помощницам.
— Его светлость лорд ал’Синнери попросил подобрать вам наряд для завтрашнего торжественного вечера, — ровно произнесла дама. — Прошу вас раздеться, миледи, чтобы я сняла мерки. Платье будет готово к вечеру.
В первый момент я даже слегка растерялась от её заявления.
— Вы даже не обсудите со мной фасон и ткани? — поинтересовалась, поджав губы и срестив руки на груди, не торопясь выполнять её указание.
— Зачем? го светлость уже озвучил мне пожелания, я и мои помощницы всё сделаем, — как само собой разумеющееся, сказала портниха.
— Его светлость?! — взвилась я. — Почему это его светлость указывает мне, во что одеваться?
И хотя я собиралась сохранять спокойствие, нервы не выдерживали. Я совершенно не привыкла, что за меня решают дае такие вопросы, как мой гардероб, и это несказанно выводило из себя. Можно сколько угодно храбриться и задирать подбородок, но в глубине души я тряслась от ужаса и отчаяния. Портниха одарила неприязненным взглядом.
— Леди, хочу заметить, вы весьма непочтительны, — обронила она. — Меня предупредили, что вы, как бы это сказать, можете возражать, и просили передать, что в случае вашего упрямства его светлость придёт лично помогать мне.
После этих слов пришлось сделать глубокий вдох, загоняя рвущиеся ругательства и желание осадить эту… леди, и молча позволить помощницам освободить меня от одежды, чтобы снять мерки.
— Приличные леди носят корсет, — заявила портниха, испытывая моё терпение. — Я подберу вам гардероб на первое время, что-то будет готово уже сегодня к вечеру.
Корсет. Мамочки. Мне уже страшно, что там наподбирает эта мегера, но спорить — себе дороже. Меньше всего я хотела, чтобы сюда снова заявился Ингерран. Иначе точно за себя не отвечаю и засвечу ему чем-нибудь в лоб. Сняв мерки, портниха удалилась, оставив меня одну, но ненадолго. Явился тот самый учитель этикета, тощий, худой альв с редкими седыми волосами, собранными в аккуратный хвостик на затылке. С собой он принёс увесистую книгу, бухнул её на стол и выжидающе уставился на меня.
— Леди, его светлость попросил подготовить вас к завтрашнему вечеру и объяснить основы поведения молодой леди в обществе, — скрипучим голосом произнёс он. — Мне сказали, вы выросли вдали от наших земель и многого не знаете. Прошу, садитесь.
Я села. Передо мной тут же появилась стопка листов, чернильница и перо.
— Его светлость настаивал, чтобы вы записывали, — снова заговорил мой, с позволения сказать, учитель. — И также просил передать, что завтра спросит с вас то, что вы усвоили. Если он останется недовольным, вас ждёт наказание за нерадивость.
Вот экзамены по этикету я еще не сдавала, конечно. Да еще и с угрозой наказания, как… как даже не знаю, где! В Благородной Академии и то порядки не такие строгие! Проглотив вязкий ком в горле, я также молча взяла перо, приготовившись слушать, хотя больше всего хотелось швырнуть чернильницей в этого сухаря и послать его к демонам. И он начал вещать…
— Воспитанная леди не заговаривает раньше, чем к ней обратится мужчина, если леди не представляют, она тоже молчит. Леди не имеет права являться на званые вечера и на любые публичные мероприятия без сопровождения мужчины. Леди не должна отходить от мужчины дальше чем на несколько шагов, и без сопровождения может находиться только в женских гостиных. Леди не имеет права покинуть вечер без сопровождающего и обязана находиться там, пока мужчина не пожелает уехать. Леди имеет право танцевать только со своим сопровождающим, супругом, женихом, родственником, а из чужих — лишь с хозяином дома, если он женат, а если нет — то только с разрешения сопровождающего её мужчины. За нарушение хотя бы одного правила следует строгое наказание, воспитанная леди должна вести себя скромно, слушаться мужчину и не позорить его вызывающим поведением…
И всё в таком же духе. С каждым его словом отчаяниe и глухая тоска росли во мне, злость таяла, потому как становилось предельно ясно: мне не позволят и шагу ступить по-своему. А узнавать, что за наказания приняты у альвов, как-то ну совершенно не хотелось. Не сомневаюсь, ничего приятного в них нет, и вряд ли это просто домашний арест. Снова защипало глаза, и приходилось кусать губы и сдерживаться изо всех сил, чтобы позорно не шмыгать носом. Ещё не хватало показывать свою слабость перед чужим и равнодушным альвом, которому плевать на мои переживания. Пытка этикетом продолжалась два часа, и к концу у меня болели пальцы от конспектирования. Передо мной лежали пять исписанных с двух сторон листов, и это предстояло выучить назубок, если я не хотела неприятностей.
Хорошо, помогли тренировки, вбитые еще в Академии. Я зубрила ненавистный этикет, а мыслями пребывала далеко отсюда. Сумеет ли найти меня Айнар? Вызволить отсюда? Ведь если слова про клятву правда, и мама давала её перед тем, как выйти за папу, то… р Мысли метались в голове, давя на виски, отвлекая и не давая толком сосредоточиться, от волнения и тревоги подводило живот и даже слегка подташнивало. Медленно тянулись минуты, тиканье часов безумно раздраало. Но я, стиснув зубы, упрямо читала строчки, вбивая в голову и убеждая себя, что ради моей же безопасности стоит следовать этому демонову этикету.
Наконец, моё тоскливое одиночество нарушила горничная, явившаяся с ужином, а следом за ней — помощница портнихи принесла обещанные платья. Утреннее, которое следовало надеть к завтраку, потом дневное — на обед, а вечернее будет утром, как и обещала. А ещё, горничная передала плоский бархатный футляр.
— Его светлость просил вас надеть с платьем к завтраку, — присев в реверансе, сообщила она.
Я открыла, не испытывая ни капли любопытства. Гарнитур был великолепен: белое золото, изящная вязь оправы, растительный рисунок, и бледно-зелёные аквамарины с россыпью бриллиантов. Элегантно, роскошно, неброско и дорого. Как и полагается фамильным драгоценностям — я не сомневалась, что это они и есть. Но я осталась равнодушна к украшениям. Это вообще не мой камень, не мой стиль, да и не носила я подобное. Только надеть придётся, иначе даже думать не хочу, что меня ждёт. Да, откровенно — я начинала бояться Ингеррана. Здесь я в его полной власти, и никто мне не поможет, если начну проявлять характер. Но как же противно, до истерики, покоряться и склонять голову! Загонять себя в рамки, идти у кого-то на поводу! Моя свободолюбивая сущность выла и билась о прутья невидимой клетки, однако я ничем не могла ей помочь…