Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена
Шрифт:
Хватит! — Судорожно нашарив платок, я вытерла лицо и с чувством высморкалась. — Пусть это нытье станет последним упоминанием И.Ф. Родионова. Так сказать, надгробным словом.
И точка.
Точка, я сказала!!!
Родной город встречал мокрым унылым снегом и слякотью — как всегда в декабре. Семейный, как известно, праздник Новый год предстояло встречать одной. Родители, похоже, прочно осели в окрестностях Торонто. Те немногие из друзей, кто вроде бы обрадовался, услышав мой голос, звали в гости, угрожая познакомить
Мне же, хотя семейной жизнью я сыта по горло, не слишком улыбалось любоваться чужой идиллией, чувствуя себя явно лишней на этом празднике жизни.
«Родовое гнездо» выглядело сирым и обветшалым. Ладно, поставлю четыре свечки (больше все равно не нашла) — стены сразу отодвинутся в таинственный полумрак, и праздник неотвратимо настанет. Бой курантов, запах хвои и звон бокалов…
Собирая пластиковую елку, растерявшую еще не все облезлые ветки, я ощутила себя доктором Франкенштейном.
Бесконечна ночь с декабря на январь. Пережевывая рыбный пирог, которым я напрасно тщилась себя порадовать — сомятина, лучок, рис, хрусткая корочка, тонкая, как бумага и на вкус сегодня почему-то как оная, — я отчетливо поняла, что до сих пор жила неправильно. Считала себя серьезным, уравновешенным человеком, а осталась восторженной девчонкой. Стыдно, господа, разменяв четвертый десяток, оставаться наивной резвушкой. Альтруизм, как показала практика, замечают лишь для того, чтоб над ним посмеяться. Нет, забота о людях себя оправдывает — но только если правильно выбрать объект этой заботы. Без любви, говорите, не прожить? Чудненько. Буду любить себя. Всем сердцем. Примитивно — зато надежно.
Что говорят приметы? Как Новый год встретишь, так его и проведешь? А ведь год на дворе две тыщи первый — это что же, мне теперь все тысячелетие в этой разрухе сычихой сидеть?! Не дождетесь! Следующий Новый год я встречу… Услужливая память подсказала: так, что «живые позавидуют мертвым». Расхохотавшись, я впервые за вечер с удовольствием приложилась к бокалу с шампанским и закусила соленым огурчиком. Твое здоровье, Милочка!
Праздничные фейерверки еще осыпались разноцветными звездочками на скудный петербургский снег, когда «план захвата» был проработан в деталях и готов к претворению в жизнь.
Проработав массив объявлений из газеты «Работа» и с одноименного сайта, я решила: выберу самые многообещающие, навещу потенциальных работодателей и расскажу им о себе всю правду, за исключением ряда незначительных мелочей. Поразив кадровиков в самое сердце своим блестящим резюме, я оставлю их дозревать и засяду дома возле телефона — собирать урожай выгодных предложений. Из последних выберу самое выгодное и приму его, для порядка поторговавшись. И будет мне благо.
Нет, я, разумеется, понимала, что следует делать поправку на ветер и прочие выкидоны агрессивной внешней среды. Но поправку на ветер я собиралась сделать, когда придет пора. Заранее ожидая поражения, мы, как известно, на поражение себя и программируем.
Я настроила себя на действия в режиме «штурм и натиск»: налететь, очаровать, огрести пакет выгодных предложений, небрежно просмотреть, выбрать лучшее — и, поторговавшись,
Реальные же поиски работы остались в памяти нескончаемой чередой адресов, маршруток, то роскошных, то заплеванных лестниц, кадровиков со скучающим взглядом, бестактных и неуместных вопросов вроде: «Ну и сколько вам лет?»
Время шло, ноги гудели, деньги кончались. Устав ожидать манны небесной, я решила форсировать процесс — еще не представляя, как это будет выглядеть, но приготовившись ко всему. Я всегда подозревала, что избитые формулировки и банальности — это незыблемые истины, которым нелегко пришлось в жизни. Возьмем, например, истасканную фразу «отчаяние придало мне сил». В конце концов, Овен я или нет?! А мы, Овны — люди аврала.
…Широко распахнув дверь, я задержалась на пороге, окинув офис неодобрительным взглядом, вскинула бровь и величественно прошествовала в глубину комнаты. Остановившись, я мельком оглядела ряд застекленных лицензий, утонувших в тяжелых рамках, и повернулась к человеку, ссутулившемуся за столом:
— Левинскис Борис Артемьевич?
— Он самый, — после легкой заминки ожил мой оторопевший было визави.
— Мне вас порекомендовала Татьяна Арнольдовна.
Татьяну я знала по Москве — нам случалось сотрудничать в области рекламного бизнеса. Расположившись в кресле для посетителей, я закинула ногу на ногу, неспеша оглядела помещение и продолжила:
— Судя по тому, что я здесь увидела, рекомендация была крайне своевременной. Для вас.
— Что, простите?
— Скромность, конечно, относится к достоинствам, но не в бизнесе. Для чего, дорогой мой, вы так замаскировали свое предприятие? Я бы поняла, если бы вы были иностранным резидентом, но вы ведь — директор агентства по продаже недвижимости.
— Вообще-то я директор целой сети агентств в разных городах…
— Тем более. И на двери каждого табличка величиной с ладонь? Тогда рядом надо лупу вывешивать — вдруг кто полюбопытствует, что вы там прячете?
Боже, что я несу? Сейчас он меня с лестницы спустит.
— Ну и наконец, любезнейший Борис Артемьевич, разве можно производить на посетителя настолько удручающее впечатление? Ведь глава фирмы, наподобие вашей, должен быть прежде всего актером. Это кухня, Борис Артемьевич. Клиента нужно брать в оборот с ходу — он должен стать вашим прежде, чем успеет это понять. После чего спокойно предлагайте ему все, что у вас есть. Времени для этого будет предостаточно. В противном же случае, сколь бы разнообразны и привлекательны ни были ваши предложения, это вас не спасет. Клиент может просто не позволить вам огласить их.
Не знаю, каким Борис Артемьевич был актером, но зрителем он оказался замечательным. Подперев подбородок ладонью, он внимательно слушал мой монолог, глядя на меня прямо-таки с детским любопытством.
В крови моей бродило отчаяние, переплавленное в лихость. «Теперь точно выгонит, — отметила я. — Но уж сначала я договорю! Пропадать — так с музыкой!»
— И потом, сколько времени ваше агентство существует в нашем городе? Что-то я не заметила, чтоб вы давали рекламу. Просто удивительно! К слову, оно у вас первое или последнее?