Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена
Шрифт:
— Вы приняты.
— Что, простите? — притормозила я.
— Вы приняты, — Левинскис глядел на меня с иронией и некоторым злорадством.
— Вот как?
Усилием воли я подавила смятение и постаралась придать лицу и голосу деловитое выражение — роль приходилось доигрывать до конца.
— В таком случае хотелось бы обговорить условия.
В процессе дальнейшего обсуждения я поняла природу злорадства Бориса Артемьевича.
Все мои столь же блестящие, сколь бредовые выкладки мне же и было предложено применить на практике. Причем назначенная за этот трудовой подвиг зарплата оказалась весьма умеренной. Предполагалось,
А я была назначена его директором.
Почему меня взяли на службу именно директором, а не специалистом по рекламе? Владелец, прибывший из первопрестольной анализировать ситуацию и настроенный по сути закрыть убыточное предприятие, мог позволить себе рискнуть. Почему бы и нет? Я оказалась неожиданно подвернувшимся шансом, и Левинскис решился на эксперимент в масштабе одного филиала. Если избиратели способны предпочесть компетентному политику актера в соответствующем амплуа, чем отличается наша клиентура? Директор, честность, компетентность и ум которого буквально написаны на лице (и больше нигде), чем не приманка? Пригодился и мой опыт пиар-технологий, и умение оценить потенциал подчиненных и распределить обязанности. А уж твердости и решимости нам, Овнам, не занимать.
Последующие два года пронеслись как бешеный мустанг по мощеной прерии. Времени практически не оставалось, зато нехватка денег постепенно перестала быть актуальной. Но все мои грандиозные замыслы по обустройству «родового гнезда» оставались лишь замыслами. Зато я почувствовала себя оцененной по достоинству и востребованной как никогда.
«В ЭТОЙ МАЛЕНЬКОЙ КОРЗИНКЕ…»
Осень в Питере ветреная и очень красивая. Впрочем, если по поводу первого вряд ли найдется желающий спорить, то со вторым, увы, согласится далеко не каждый. Вам укажут на утреннюю сырость, промозглые вечера и скупое солнце. Возможно, вы даже прислушаетесь. И уйдете, не обернувшись, — так и не увидев, какой редкой, резкой и больной красотой бывает она прекрасна.
Сама я люблю сочетание этого времени года и уголка планеты. Осень для меня воплощает лучшие воспоминания жизни: раннее детство, начало учебного сезона в школе, а затем и в нежно любимом институте… Словом, осенью как-то особенно хочется жить, и дрожащие от тумана улицы кажутся растворенными во времени.
Вот и сейчас, вглядываясь в легкую хмарь за окном, я невольно жалела о том, что уже ноябрь, и скоро неверный питерский снег затушует мою осеннюю сказку.
Отпуск отца обычно приходился на осень, и мы проводили его все вместе. А нынешняя осень была четвертой с тех пор, как я в последний раз видела родителей. Они звали в гости — но разве тут уедешь? Крутишься как белка в колесе…
Постойте! Белка в колесе?.. Я почувствовала какую-то неувязку — и вдруг со всей отчетливостью поняла, что постыдно живу прошлым. К этой мысли я оказалась не готова.
Поначалу, вытаскивая себя и контору из финансовой ямы, «причиняя реальную пользу реальным людям», ежедневно урабатываясь до полусмерти, я ощущала себя нужной, необходимой и незаменимой. Но сейчас, по прошествии почти трех лет, невзирая на
Размышления прервал телефонный звонок.
— Агентство «Шанс».
— Людмила Прокофьевна?
— Здравствуйте, Борис Артемьевич.
— Как прошли переговоры с «Тарой»?
— Превосходно. Думаю, они больше не рискнут к нам обращаться.
Трубка опасливо и недоверчиво произнесла:
— Вы с ума сошли?
— Нет, Борис Артемьевич.
— Вы внимательно ознакомились с их условиями?
— Полагаю, куда более внимательно, нежели вы. Надеюсь, это с вашей стороны была невнимательность, а не диверсия.
— Жду объяснений, — проговорил мой начальник так отрывисто, будто следом должно было прозвучать «считаю до трех, потом стреляю».
— Я отправила вам факсом копию договора, который вы так настойчиво рекомендовали мне подписать — обратите внимание на помеченные пункты. Думаю, вопросы отпадут сами собой.
— На их условиях да при их объеме намеченных работ…
— Вам нужен скандал многомиллионного масштаба? Препятствовать не смею. Но не через «Шанс». Эта, как вы однажды изволили выразиться, рискованная затея риском даже не отдает — здесь вас ждет верный провал. Гарантирую. Если вы любите риск — давайте поспорим. Вы какой суммой готовы пожертвовать?
Левинскис помолчал.
— Полагаю, за вашей беспримерной наглостью, Людмила Прокофьевна, что-то стоит.
— Крайнее удивление. Условия, предлагаемые этой вашей «Тарой», насторожили бы любого. Не понимаю, как вы это просмотрели? Дело даже не в том, что вы подзабыли специфику региона. Если вам не жалко своего филиала — подумайте о людях, которые на этой сделке потеряют все. Если вам кажется, что я позволяю себе лишнее, — можете меня уволить. Хоть сейчас. Но пока я здесь, контора не будет иметь ничего общего с этой строительной компанией.
— Я вам перезвоню.
— Сделайте одолжение.
Бросив трубку, я усилием воли взяла себя в руки. В солдатиков он не наигрался! Телефон на столе снова заурчал:
— Людмила Прокофьевна, тут звонит Анечка, говорит, что задерживается, там что-то с лавальским клиентом напутали. Спрашивает, приезжать ли с отчетом по результатам.
Нет, дорогие, сегодня все без меня — тем более что вы и сами справляетесь великолепно. Я нажала серую кнопку:
— Не нужно. Завтра придет на работу, тогда все и расскажет. Разумеется, если нет ничего серьезного. На всякий случай пусть ознакомит с результатами Анну Федоровну.
— Хорошо, передам. Ничего больше не требуется?
— Спасибо, Мишенька. Принесите отчет за октябрь, пожалуйста.
Мишенька у нас — «секретарша». Так уж вышло, и хотя он работает у нас больше года, должность его до сих пор служит для всех неисчерпаемым источником веселья.
По негласному правилу, царящему в «Шансе», клиентура поделена между агентами по принципу разумности — кто кого сможет обработать наиболее эффективно. Самые дотошные и недоверчивые клиенты, жаждущие, чтобы им показали и объяснили в документах каждую запятую — епархия Родиона Ивановича Козлова. Он юрист по образованию и человек старой закалки — предельно педантичен и полностью лишен чувства юмора.