Служение Отчизне
Шрифт:
— Цель идет: азимут… расстояние… — громче, чем обычно, доложил штурман.
Меня словно током пронзило, знакомое чувство боевой обстановки овладело мною. Мне захотелось оказаться вблизи врага и скрестить с ним огневые трассы, но положение обязывало быть на своем месте и направлять усилия других для решения боевой задачи. Первое для меня легче и при удачном завершении — приятнее. Второе — труднее, я впервые буду руководить боем с земли.
Голос начальника КП дивизии, повторившего доклад о цели, прервал мои размышления. Надо действовать… Еле успел отдать необходимые
— Цель видите? — услышал я голос командующего авиацией.
— Так точно. Цель подходит к нашей границе… Азимут… расстояние… Одиночные экипажи вывожу на расчетные рубежи.
— Решение одобряю, желаю успеха.
— Спасибо.
— Где цель? — обращаюсь к штурману.
— Идет с потерей высоты к границе.
— «Сотый», цель пошла со снижением, она, очевидно, хочет пройти по лощине и затем проскочить границу через горное ущелье, разворот вправо на 40 градусов… удаление до цели десять километров, — подал я команду командиру лучшей эскадрильи нашей дивизии опытному воздушному бойцу майору Кононову.
— «Сто четвертому» и «Сто пятому» продолжать поиск в заданных районах.
— Вас понял, — был ответ от истребителей.
Вызываю Кононова, не отвечает.
— Я «Сто третий», «Сотый» вас не слышит, докладывает: следует с заданным курсом, но цель не видит.
— «Сто третий», вас понял, передать «Сотому»: следовать на заданной высоте с прежним курсом, вам внимательно слушать мои команды и ретранслировать их «Сотому».
— Вас понял, — был ответ.
— Товарищ командир, цель, не доходя до границы пять-шесть километров, развернулась на девяносто градусов и идет вдоль границы, — слышу голос штурмана.
И тут же последовала команда в эфир:
— «Сотому» разворот влево на… курс… Следовать с этим курсом и быть в готовности к перехвату, если цель нарушит границу.
— Товарищ командир, — слышу голос подполковника Полякова, — вас вызывает маршал Конев.
— Товарищ Скоморохов, доложите обстановку.
— Товарищ командующий, цель на подлете развернулась и идет вдоль границы, истребители находятся в готовности к перехвату, если она рискнет нарушить воздушную границу.
— Решение правильное, — был ответ командующего, а затем последовал вопрос: — Почему? Что заставило этот самолет свернуть с курса?
— Очевидно, наши умелые действия, товарищ командующий, — выпалил я и густо покраснел.
— С одной стороны, это верно, а с другой — подумайте, какие допущены вами ошибки, и не спешите радоваться. Летящий вдоль границы самолет может в любую минуту изменить курс, будьте к этому готовы.
— Вас понял, товарищ командующий, принимаю меры.
Отдав необходимые распоряжения, я сосредоточился на анализе обстановки, а пунктирная линия продолжает удлиняться.
Сколько так будет продолжаться, что замышляет супостат — эти и многие другие вопросы волновали меня тогда.
Мои размышления прервал начальник командного пункта дивизии: «Командующий войсками округа на проводе».
— Какие изменения произошли в воздушной обстановке?
— Цель следует…
— Неизвестный самолет
— Никак нет, товарищ командующий.
— Хорошо, действуйте по обстановке.
— Слушаюсь, товарищ маршал.
Едва перевел дыхание после разговора с командующим войсками округа, как последовал доклад.
— Товарищ полковник, цель замедлила скорость.
— «Зачем, — размышлял я про себя, — что ее заставило замедлить скорость?»
Следующий доклад дал ответ на многие вопросы.
— Цель отвернула от границы.
— Курс?
— Двести градусов.
— Начальнику КП уточнить правильность доклада и запросить истребителей.
Через несколько минут последовал доклад: цель находится от границы более тридцати километров, все экипажи ответили и ждут дальнейших указаний.
— Ждать команды и следить, чтобы они не вышли из заданных районов полета.
Сам вышел на связь с командующим авиацией округа и доложил обстановку.
— Находиться в прежнем режиме работы, об изменении обстановки докладывать мне.
— Вас понял, выполняю.
— Всему расчету КП продолжать наблюдение за воздушным пространством. По выработке горючего экипажи направлять на посадку. Очередные поднимать по моей команде…
Отдав необходимые распоряжения, облегченно вздохнул, посмотрел на своих соратников: по их лицам можно было прочесть, что они переживают огромное внутреннее напряжение. В подобных условиях возбуждение, полученное от различных источников информации, только у старшего выливается полностью в различные действия, а у большинства членов коллектива лишь частично превращается в действия, остальное остается внутри…
Так состоялось мое первое боевое крещение в роли командира, управляющего авиацией с земли.
На следующий день состоялся разбор у командующего авиацией округа. Подробно проанализировали воздушную обстановку, действия экипажей в воздухе, боевых расчетов на земле… Вывод: с задачей справились, вместе с тем последовал ряд конкретных указаний, что, где и когда делать.
Дежурство продолжалось, накапливали опыт. К обычным тренировкам летчиков добавились тренировки всего личного состава, который участвует в управлении, но находится далеко от основных мест событий (то есть на земле).
Как показали частные разборы, малые, на первый взгляд, упущения перерастали в большие неприятности, могли привести к срыву учебно-боевых задач. После каждого разбора я подолгу беседовал с «неудачниками», пытаясь выяснить причину той или иной оплошности. Большая часть причин заключалась в незнании и неумении, а отдельные — в недооценке личной роли в таком огромном коллективе.
Все эти беседы наводили на мысль: как бы ни был велик коллектив, он силен усилиями каждого члена. Отсюда вывод: чтобы этот сложный механизм работал четко и бесперебойно, надо, чтобы каждый человек знал, умел и в любую минуту мог выполнить возложенный на него круг обязанностей. Насколько это сложно, я прочувствовал на себе, командуя полком… Коварные действия врага заставили нас с большим напряжением трудиться, чтобы в совершенстве овладеть реактивной техникой.