Смерч войны

Робертс Эндрю

Нефть горела больше недели, и громадные столбы дыма были видны издалека. В один момент пылающая масса хлынула к Волге, и казалось, будто загорелась сама река. Командующий русскими войсками в городе генерал Василий Иванович Чуйков вспоминал впоследствии то, как «облака густого черного дыма» нависли над его командным пунктом и все вокруг покрылось «слоем пепла и сажи». Самолеты люфтваффе сбрасывали не только бомбы, но и куски металла, плуги, тракторные колеса, бороны, пустые железные бочки, которые, как писал Чуйков, «со свистом и шумом летели на головы наших бойцов» [734] . [735]

734

Chuikov, Beginning of the Road, p. 154.

735

3десь и далее выдержки даются по книгам В.И. Чуйкова: Начало пути. М.: Воениздат, 1959; От Сталинграда до Берлина. М.: Советская Россия, 1985. Чуйков В.И. От Сталинграда до Берлина. — М.: Воениздат, 1980.

Гроссман, интервьюировавший многих участников битвы за Сталинград, в том числе и генерала Чуйкова, в нескольких словах передал накал исторической битвы в романе «Жизнь и судьба», впервые изданном в 1964 году за рубежом: «Железный вихрь выл вокруг блиндажа, косил все живое, на миг подымавшее голову над поверхностью земли» [736] .

Чуйков вступил в Красную Армию в 1918 году в возрасте восемнадцати лет. Он сражался в Гражданскую войну, в советско-польскую войну, закончил Военную академию имени М.В. Фрунзе и после 1926 года одиннадцать лет служил военным атташе в Китае, избежав таким образом тяжелые времена кровавых чисток. Ему покровительствовал Жуков, и после польских и финских кампаний 1939—1940 годов Чуйков стал командующим 62-й армией под Сталинградом. «Он был мастером уличных боев», — говорил один из штабных офицеров. Его знали как довольно резкого и даже грубого человека, способного отлупить подчиненного большой палкой, которая всегда была при нем [737] . Тем не менее именно ему удавалось держать Красную Армию на западном берегу Волги.

736

Grossman, Life and Fate, p. 19 (Гроссман В.С. Жизнь и судьба. М.: Советский писатель, 1990).

737

Bellamy, Absolute War, p. 514.

Бомбардировки люфтваффе, превратившие Сталинград в лунный кратер, в конечном итоге сыграли на руку его защитникам. Менее вооруженным русским солдатам было легче сражаться в развалинах и биться «за каждый кирпич», чем немцам. Город не был должным образом подготовлен к штурму. Чуйков, осматривая баррикады на городских окраинах, заметил, что их может сбить обычный грузовик. И комиссар К.А. Гуров, и начальник штаба Н.И. Крылов назвали оборонительные укрепления «смехотворными», а Чуйков сказал Гроссману, что командующие дивизиями, готовясь к защите города, больше «полагались на кровь, а не на колючую проволоку» [738] . [739] И Чуйков же говорил о «Сталинградской академии уличного боя», которую, несмотря на бойцовские качества и храбрость немцев, именно русские солдаты закончили summa cum laude (с высшим отличием). Эти жестокие, кровавые схватки врукопашную на этажах, в подвалах и канализационных трубах, когда в ход пускались не только гранаты, но и приклады винтовок, штыки и даже заточенные саперные лопатки, немцы прозвали Rattenkrieg (войной крыс). Гроссман описывает случай, когда немецкий и русский отряды засели в одном доме, не зная, что они в нескольких метрах друг от друга. Немцы, расположившиеся этажом ниже, по привычке завели граммофон, и русские через дыру в полу перебили их всех огнеметом. А когда штурмовая группа из 37-й гвардейской пехотной дивизии генерал-майора В. Жолудева очищала от немцев один из домов, она действовала главным образом кинжалами и финками [740] .

738

широко использует военные записки корреспондента «Красной звезды» Василия Гроссмана, переведенные и изданные на английском языке А. Бивором и Л. Виноградовой в Лондоне. Выдержки здесь и далее даются в переводе с английского языка, а отдельные цитаты по изданию: Гроссман B.C. Годы войны. М.: Правда, 1989 (Записные книжки).

739

eds. Beevorand Vinogradova, Writer at War, p. 145.

740

Chuikov, Beginning of the Road, p. 173. Чуйков В.И. Начало пути. M.: Воениздат, 1959.

Немцы имели превосходство в тяжелых вооружениях, но русские успешно боролись с ними, используя длинноствольные противотанковые ружья. Тридцативосьмилетний бронебойщик Громов рассказывал Гроссману о том, как он подбивал немецкие танки:

«Когда попадаешь, сильный огонь на броне, выстрел глушит страшно, рот открывай. Я лежал; кричат: «Идут», я со второго выстрела попал. Немцы закричали страшно, слышали мы хорошо. Даже дух возрадовался. Сперва дымок, потом трескотня и пламя. Евтихов одну машину подбил. Попал в кузов, как закричат фрицы… (У Громова светло-зеленые глаза, страдающее, злое лицо.)».

Подкрепления прибывали на железнодорожную станцию на левом берегу, и их на паромах, катерах и в лодках под бомбами люфтваффе перевозили через Волгу на правый берег. На тех суденышках, которым удавалось добраться до Чуйкова, можно было насчитать пятьдесят — семьдесят пробоин от пуль и осколков, и их палубы заливала кровь [742] . Самому журналисту тоже пришлось переправляться через Волгу, и он поднимался на паром как «на эшафот», хотя и подкрепился для храбрости приличной дозой яблочного вина из местного совхоза [743] .

742

Grossman, Life and Fate, p. 39. Гроссман B.C. Жизнь и судьба. М.: Советский писатель, 1990.

743

eds. Beevor and Vinogradova, Writer at War, p. 135. Гроссман B.C. Годы войны. М.: Правда, 1989 (Записные книжки).

Переправы происходили обычно с наступлением темноты, когда «штуки» не осмеливались летать. Небольшие лодки днем закапывались в песок, а вечером их отрывали и гребцы отправлялись на другой берег. На переправах дежурила 10-я стрелковая дивизия НКВД, расстреливая дезертиров и не пуская на паромы беженцев. Сталин считал, что присутствие рядом с фронтом гражданского населения заставляет солдат сражаться ожесточеннее и отважнее. Тем не менее после воздушных налетов 23 августа из Сталинграда было эвакуировано 300 000 человек, и в городе оставалось около 50 000. За время битвы избежали гибели около 10 000 жителей города, в том числе 904 ребенка, и только у 9 из них потом нашлись родители [744] .

744

Bellamy, Absolute War, p. 515; M.R.D. Foot, The Times, 16/4/1998.

28 августа оборону Сталинграда возглавил генерал Георгий Жуков [745] , командующий, с полным правом заслуживший того, чтобы его последняя биография была названа: «The Man Who Beat Hitler» («Человек, победивший Гитлера») [746] . Сын крестьян в 1915 году был призван на фронт, а в августе 1918 года сам вступил в Красную Армию, служил в кавалерии, став одним из выдающихся военачальников. В сражении при Халхин-Голе в августе 1939 года Жуков убедительно доказал, что, даже обезглавленная, Красная Армия способна сокрушить современнее и хорошо вооруженные японские войска. Битва в Монголии избавила Жукова от необходимости участвовать в Зимней войне, которая не принесла особой славы советским генералам. После июня 1941 года Жуков помогал Ворошилову в обороне Ленинграда. Затем Сталин вызвал его в Москву для организации и проведения зимнего контрнаступления, отбросившего немцев от столицы. Вполне естественно, что на Жукова легла и ответственность за Сталинградскую кампанию [747] . Хотя Жуков немало времени проводил в ставке, его личный шофер насчитал, что генерал наездил за годы войны 50 000 миль по фронтовым дорогам и загонял до износа три самолета. Энергичный, решительный, жесткий, отважный и временами грубый — он мог ударить офицера и иногда лично присутствовал на расстрелах своих подчиненных [748] , — Жуков тем не менее проявил себя блестящим военным стратегом, всегда верившим в победу. Его совершенно не волновали высокие потери. Для того чтобы выиграть эту борьбу, и был нужен командующий, по беспощадности равноценный Сталину.

745

Г.К. Жуков не командовал обороной Сталинграда; оперативно-стратегическую оборону города осуществлял Сталинградский фронт (командующий — С.К. Тимошенко, с 23 июля — В.Н. Гордов).

746

Axell, Zhukov, p. ? (Так у автора.) Книга Альберта Акселя «Маршал Жуков. Человек, победивший Гитлера» вышла на русском языке (М.: Олма-Пресс, 2005).

747

Г.К. Жуков как представитель ставки ВГК координировал удары армий Сталинградского фронта в Междуречье Волги и Дона в первой половине сентября 1942 г.

748

Замечание не подтверждено документально и остается целиком и полностью на совести автора.

Сталин в конце концов был вынужден положиться на главных военачальников. Вечно взвинченный Гитлер продолжал унижать и оскорблять своих генералов. Франц Гальдер записал в дневнике 30 августа: «Сегодня на совещании фюрер снова вылил ушат грязи на высшее военное руководство. Он обвинил его в интеллигентском самомнении, умственной беспомощности и неспособности вникнуть в существо проблем» [749] . На следующий день Гитлер заявил: «Все дело в стойкости! Враг ослабнет быстрее, чем мы… Пока враг несет потери, пусть наступает. Свалится он, а не мы. После падения (Ленинграда) у нас освободится шесть — восемь дивизий». Затем он пустился в рассуждения об уроках Первой мировой войны, важности массированных артобстрелов, боев на истощение, в которых скорее могли выиграть русские армии, а не вермахт [750] . Коренная ошибка Гитлера заключалась в том, что он больше ориентировался на состояние сил противника, а не на собственные возможности, и чаще вел не маневренную войну, а «крепостные» сражения за такие города, как Сталинград.

749

eds. Burdick and Jacobsen, Haider War Diary, p. 664.

750

Ibid.,р.667.

Понимая, какой пропагандистский урон может принести сдача Сталинграда, Сталин приказал вставке 12 сентября удержать город с его именем любой ценой [751] . Но на рассвете следующего дня 6-я армия начала мощное наступление, и 295-я пехотная дивизия прорвалась к Мамаеву кургану. К вечеру 13 сентября немецкая 71-я пехотная дивизия пробилась в центр города. 14 сентября Центральный вокзал переходил из рук в руки пять раз и еще тринадцать раз в последующие три дня [752] .

751

ed. Dear, Oxford Companion, p. 1057.

752

Bellamy, Absolute War, p. 515.

Сталинградская битва окружена легендами, и в них, как и во всех историях о великих сражениях, немало преувеличений, неизбежных в рассказах ветеранов, и упущений, объясняющихся малочисленностью уцелевших участников боев. Естественно, что вокруг самой ожесточенной битвы ведутся не менее ожесточенные историографические баталии. Факты могут искажать и завистливые генералы и их политики, и противоречивые политические идеологии времен «холодной войны». Но вряд ли кто возьмет на себя смелость опровергнуть исключительное мужество, проявленное защитниками Сталинграда. В военных записках Гроссмана множество таких свидетельств — например о самоотверженной переправе через Волгу 14 сентября 13-й гвардейской стрелковой дивизии героя гражданской войны в Испании, генерала Александра Родимцева, которая, преодолев обрывистый берег реки, сразу же вступила в бой с немцами, находившимися в двухстах ярдах от кручи. После битвы от десятитысячной дивизии Родимцева осталось всего триста двадцать человек.