СМЕРШ в Тегеране. Из архивов КГБ
Шрифт:
ВЕРСИЯ № 3
С учетом этих и других обстоятельств, как известно, американскому президенту Франклину Рузвельту было предложено Иосифом Сталиным через Вячеслава Молотова и Аверелла Гарримана переехать в Советское посольство. Это диктовалось собственной безопасностью лидера, так как посольство США находилось на окраине города, и возможность обстрела его кортежа при перемещениях была весьма вероятна, так как иранская столица кишела нацисткой агентурой.
В это время Н.Г.Кравченко от агентуры получает сведения, что участок дороги с определением точного
Вот почему на похороны генерала Н.Г.Кравченко, по воспоминаниям бывшего майора УКГБ Тамарскго Г.С. «приехал сапер, которого Н.Г.Кравченко в 1943 году взял с собой в Тегеран».
Значит, такой человек был рядом с подполковником СМЕРШа в Тегеране и откликнулся провести своего старшего, уважаемого товарища в последний путь. Он на поминках генерала, кое-что рассказал интересного из своего пребывания в иранской столице.
С выступлением майора в отставке Тамарского Г.С. на траурном митинге читатель может ознакомиться чуть ниже.
ВЕРСИЯ № 4
Возможен элемент случайности. Нисколько не умаляя заслуг в проделанной колоссальной работе по оперативному обслуживанию подразделений охраны со стороны Николая Григорьевича Кравченко, автор считает, что Сталин, симпатизировал высокому, плечистому, стройному красавцу с густой, как у него в молодости шевелюрой. И когда встал вопрос о присвоении генеральского звания по просьбе Рузвельта, он остановился именно на подполковнике из СМЕРШа. Это была созданная и названная им контрразведывательная организация в Вооруженных Силах СССР.
Вождь ведь был наркомом обороны Советского Союза, поэтому Главное управление контрразведки СМЕРШ недаром было передано в НКО СССР. Виктор Семенович Абакумов состоял в его заместителях по безопасности.
А авторитет у Абакумова к этому времени был достаточно высок, и Сталин доверял ему больше, чем Берии, которого он стал подозревать в угодничестве, мздоимстве и моральном разложении, считая это признаком заявки на преемника. Но Сталин, несмотря на возраст, не собирался уходить с политического подиума. А назначенцев на свое место выбирал сам. В разное время у него в этом качестве ходили и Кузнецов, и Воскресенский, и Пономаренко и многие другие. А вот инициативы у подчиненных и проявлений подобных негативных черт вождь не переносил.
Придется немного углубиться в историю, чтобы показать степень реакции Сталина на подобные «штучки».
Так, 2 января 1940 года к Сталину на ужин в Семеновское приехали Микоян, Андреев, Каганович и Ворошилов с Надей Тузовой, бывшей сотрудницей Коминтерна, его секретаршей, смазливой бабенкой, решившей тоже поздравить вождя. Сталин был в хорошем настроении. Он показал правительственную телеграмму от Гитлера, который накануне поздравил Сталина с 60-летием.
— Ах, до чего же внимательный человек, вы смотрите, ведь вспомнил, — заикаясь, скороговоркой пролопотал Молотов, приехавший раньше других гостей.
А потом пошли «карачки», когда подменялась служба Отечеству службе «вашему Превосходительству», верноподданнические тосты, о которых когда-то впервые высказался художник Серов, рисуя портрет царя Николая II. Он тогда отметил льстивое окружение царя и россиян, никак не освободившихся от векового заискивания перед сильными мира сего.
Особенно старались в угодничестве Ворошилов и Микоян.
И тут Сталин не выдержал:
— Фу, вы как псаломщики. За бутылку водки готовые продать все и вся. Даже отца родного и мать в придачу.
Наступила зловещая тишина, которая, как на фронте, в любую секунду могла взорваться открытием огня.
И стрельба началась:
— Вы все уже успели записаться в новых богатеев, в знатное сословие, стали вельможами. Каждый из вас превратился в барина, в боярина. Забыли, кем вы были, — скаламбурил хозяин. — Став наркомами, научились быстро воровать.
Эти слова бросили многих в жар. Учащенно забились сердца — грешки и грехи ведь имелись у каждого. Поэтому все притихли, понимая, что Сталин может погнать такую волну, что она превратится в цунами. И он захмелевший от любимых двух вин, стоявших на столе, «Хванчкара» и «Чхавери», продолжил:
— Что вы съежились? Паучье племя испугалось возмездия? — Сталин повернул голову.
— Ворошилов, а ну-ка скажи, сколько государственных денег ты списал на свою светлость за счет бюджета?
Клим Ефремович, точно провинившийся ученик, вскочил со стула и встал в позу «руки по швам».
Сталин обжег его колючим, подозрительным взглядом, упиваясь единоличной властью. Он здесь был Хозяин в прямом и переносном смысле, хозяин над домом и душами гостей. Хозяин Большой страны.
— Иосиф Виссарионович! Дорогой товарищ Сталин. Мы верой и правдой служим Родине, — трясясь от страха быть вывернутым наизнанку прозорливым вождем, отвечал надтреснутым голосом нарком обороны. — Лишнего мы ничего не позволяем. Живем как все трудящиеся нашей великой страны.
— Андреев, — неожиданно взревел, словно бык, раскрасневшийся Сталин, — скажи нам, здесь сидящим, скажи сейчас, какую сумму истратил на личную персону народный комиссар обороны? Слово «народный» он умышленно растянул по слогам, как гармошку-трехрядку на свадьбах.
Андрей Андреевич каким-то сиплым, неестественным, даже глуховатым голосом со страхом, но явно подготовленный заранее, произнес:
— Климент Ефремович Ворошилов ежемесячно безотчетно тратит на «семейные нужды» 70 000 рублей.
— Сумма баснословная, — тихо, весь багровея, промолвил Сталин. — Когда-то нищий слесаришка из Луганска, а сегодня красный маршал преподнес секретарше Тузовой бриллиантовое ожерелье, оцененное специалистами-золотарями в двадцать тысяч рубликов. Ворошилов, можно ли тебе после этого верить?! Отвечаю, — нет!
Мы попросим финансистов подсчитать все твои долги, которые ты должен немедленно погасить. Человек с заляпанной репутацией не имеет морального права оставаться на посту наркома обороны страны.