Смерть айдола
Шрифт:
– Пожалуйста. – отвечаю я и поднимаю вверх руку, показывая заклеенные пластырем пальцы. – Я угодила в ловушку, спрятанную в коробке с якобы «подарком». Сильно разрезаны подушечки двух пальцев. Для пианиста, - весьма критичное повреждение. Вполне возможно, что на лезвия были нанесены вредоносные вирусы, вроде СПИДа, гепатита или ещё чего-нибудь. Сейчас я принимаю противовирусные препараты.
– Вам известно, кто это сделал?
– На коробках были наклеены этикетки «Red Alert». Но это была фальшивка. Видя, как фандом поддерживал меня в темноте, один, против всех, - трудно сомневаться в честности и порядочности его участников.
– Но всё-таки, вы кого-нибудь подозреваете?
– Перед выступлением, - КюРи-сонбе прочитала в сети о юэйнах, готовящих «Короне» «сюрприз». Им оказался «Тёмный океан». Напомню, как в своё время, исключительно из-за дружеских отношений, я подарила АйЮ песню «Таксист Джо». АйЮ с нею стала буквально покорительницей Франции, продержавшись на первом месте французского чарта десять недель подряд. Казалось бы, можно рассчитывать получить от её поклонников хотя бы простое «спасибо». Но вместо этого мне отправили оскорбления, организовали бойкот и попытались сорвать выступление. Юэйны повели себя совершенно неадекватно. А чего ждать от неадекватных людей? Да всего, чего угодно! Не утверждаю, что «подарок» с лезвиями прислали именно они. У меня нет доказательств. Но не удивлюсь, если мои подозрения были не беспочвенными.
– А вы не рассматриваете вариант, в котором ловушки сделал кто-то из бывших участников вашего фандома? Просто они разочаровались в вас и так продемонстрировали свои эмоции?
– Те, кто ушли из фандома, - они уже не «Red Alert». «Red Alert» - это преданность и честь навсегда! А выражать эмоции, одновременно пытаясь искалечить другого человека, - это уже из области психических заболеваний. Возможно, здесь сработал пример старших товарищей из КЕМА. Которые буквально приговорили к смерти не только судьбу, но и практически саму жизнь конкретного человека. Сидят теперь, смотрят, как он корчится. Испытывают удовольствие. Другие, глядя на них, повторяют в силу собственных возможностей. Если тем можно, то почему остальным нельзя? В результате имеем то, что имеем.
– Вы утверждаете, будто именно так в КЕМА и происходит?
– Я предполагаю. Искала другие объяснения случившемуся, но кроме озвученного, ничего в голову не пришло. Если кто подскажет, буду благодарна.
– Вы обращались в полицию с заявлением о нанесении вреда здоровью? Там как-либо прокомментировали ситуацию?
– Повторюсь, существует мнение о Республике Корея, как об очень благополучной стране в плане преступности. Уровень различного рода противозаконных деяний в ней очень низок благодаря великолепной работе сил правопорядка. Вероятно, это так. Но мой личный опыт говорит о том, что полиция здесь – отдыхает. Возможно, что слуги закона лишь на моём примере решили продемонстрировать своё «категорическое» нежелание работать, но факт остаётся фактом: ни одно правонарушение, совершённое в отношении меня, так и не было раскрыто. И сейчас полиция вновь скинула с себя ответственность, передав дело военным дознавателям. Видите вот это здание за моей спиной? Я как раз иду от них.
– Вы надеетесь, что военная полиция будет более эффективна в поиске преступников?
Пожимаю в ответ плечами.
– Посмотрим. – отвечаю я. – В принципе, было совершено нападение на военнослужащую. Если сейчас вдруг потребуется применить оружие, то я не смогу толком стрелять. Проблематично нажимать порезанными пальцами на спусковой крючок. Впрочем, если честно, то не питаю каких-то особых надежд. Говорят, морпехи своих не бросают. Но опять же, - тут ситуация как с гражданской полицией. Едва дело касается меня, моментом наступает «паралич». Меня бросили, не став защищать в суде, хотя были должны…
У меня звонит телефон. По мелодии звонка определяю, - вызов от СунОк. Извиняюсь перед журналистами и достаю аппарат.
– ЮнМи, наш самчон попал в больницу! – кричит в ухо онни. – У него плохо с сердцем!
– Вот, - убрав от уха телефон, сообщаю я журналистам. – То, о чём я говорила. Мой самчон оказался в больнице, на лечение требуются деньги. А КЕМА запретила мне работать. Разве после этого они – люди?
Время действия: первое декабря, вечер
Место действия: дом мамы ЮнМи
Сижу с мамой и СунОк на маленькой кухне, делаю вид, словно вместе с ними усиленно размышляю над вопросом – «что же дальше будет»? На самом же деле думаю о том, говорить им или не говорить о разговоре с дядей? По словам СунОк, позвонила жена самчона и сообщила о несчастье, но про меня ничего сказано не было. Это выглядит странным. Разведка, контрразведка, контрабанда… Всё рядом. Пожалуй, суетиться не стоит. Хотя, возможно, просто к слову не пришлось. В непонятной ситуации лучше подождать, пока не прояснится. Дабы не выглядеть глупо…
(дом мамы ЮнМи. Мама телевизор уже не смотрит)
– Зачем?! Зачем ты делаешь только хуже и хуже?! – негодующе восклицает СунОк, повернувшись лицом ко мне.
Буквально минуту назад по телику закончили показ моего интервью на ступенях здания военной полиции. Как я понимаю, началось семейное обсуждение увиденного.
– Сто раз уже объясняла. – занудным голосом говорю я. – Для зарабатывания денег мне нужна свобода. Данное интервью окончательно лишило армию возможности и далее продлять мою мобилизацию. По крайней мере, я на это надеюсь.
– Да кому нужны твои деньги, если мы скоро все умрём! Только посмотри, что мне пишут!
СунОк разворачивается в другую сторону и хватает с пола свой планшет. Я же, удивлённый внезапным известием о скорой и неотвратимой смерти, наблюдаю за ней.
– Вот! Слушай! – требует онни, открыв планшет.
– «Гореть тебе и твоей сестре в аду!», «Такие люди как ты – не люди!», «Ты худшее дерьмо!», «Надеюсь, ты получишь по заслугам!», «Не знаю человека хуже, чем ты!»
Подняв голову, сестра смотрит на меня. На её лице - возмущение и тревога.
– Подожди. – озадаченно прошу я.
– Почему тебе это пишут?
– Я твоя старшая сестра!
– И что с того? Ведь не ты же делала заявления, а я?
– Семья отвечает за каждого своего родственника! А я из твоей семьи! Так понятно?!
– Варварская страна, дикие нравы. – бурчу себе под нос и произношу более громко. – У меня такое ощущение, словно ты на стороне моих антифанов. Когда я порезалась, ты даже не спросила о моём самочувствии.
– Ты правильно сказала - пусть каждый получит то, что заслуживает! Вот и получай!