Смерть Беллы

Сименон Жорж

— Вы полагаете, это кто-то из местных?

Взгляд на вещи у мисс Коул был упрощенный, как еще вчера у него самого. А ведь речь уже не о некоем абстрактном убийстве, о каких мы читаем в газетах. Виновник этого чудовищного преступления живет в одной деревне с ними, они знакомы с ним, живут бок о бок.

— Не знаю, мисс Коул. Эти господа не слишком разговорчивы.

— Сегодня утром об этой истории сказали несколько слов по нью-йоркскому радио.

С портфелем под мышкой Спенсер вошел в стеклянную дверь и, не глядя по сторонам, зашагал к своему классу. Все-таки больше всего он опасался учеников, потому, быть может, что помнил взгляд

Брюса. Он чувствовал, что они не смеют глазеть на него в открытую и, пока он идет мимо, притворяются, будто продолжают болтать. Но они взбудоражены, а у некоторых так прямо дух захватывает. Дело в том, что формально его невиновность не доказана. Пока не обнаружат убийцу, пока он не сознается, полной уверенности быть не может. Да и тогда найдутся сомневающиеся. Даже если подозрение его не коснется, все равно, казалось ему, на нем останется пятно. Вчера утром во время допроса он сердился на Райена.

Коронер — человек вульгарный, неотесанный. Эшби считал, что Райен ведет себя недостойно, и вообразил, что возненавидел его на всю жизнь. А теперь он и думать о нем забыл. На самом деле его поразила вчера агрессивность Райена, вернее, он был разочарован тем, что Райен не дал ему понять, что лично он на его стороне, а Эшби ждал от всех окружающих именно этого. Доктор Уилберн нанес ему удар — болезненный, рассчитанный удар.

И теперь из-за него Спенсеру, пока он усаживается лицом к тридцати пяти ученикам, все мерещится Белла, все представляется картина, которая ошеломила его и которую он хочет забыть: спальня и дверь, распахнутая нарочно, чтобы его смутить. Тогда и Кристина его подозревала. А сколько человек среди этих подростков, смотрящих на него снизу вверх, уверены, что это он убил Беллу?

— Адаме, расскажите, что вам известно о торговле финикийцев.

Заложив руки за спину, Эшби медленно расхаживал между партами. Вероятно, никому никогда не казалось странным, что он всю жизнь провел в школе. Сперва, само собой, учеником. Потом учителем, причем сразу, без перехода. В сущности, он впервые расстался с атмосферой столовых и дортуаров, когда женился на Кристине и переехал к ней из домика под зеленой крышей.

— Ларсен, поправьте ошибку Адамса.

— Простите, господин учитель, я прослушал.

— Дженнингс!

— Я… Я тоже отвлекся.

— Тейлор…

Он не ездит домой к завтраку, потому что за каждым учителем закреплен стол в столовой, который ему положено возглавлять. В половине третьего, во время малой перемены, он перемолвился несколькими словами с коллегами, но о происшедшем никто не упомянул. Спенсеру казалось, что все стараются говорить с ним как можно любезнее, разумеется за исключением таких, как Райен и Уилберн. Он видел издали м-ра Боэма, директора: тот прошел из одного кабинета в другой. Спенсер направлялся в столовую, как вдруг в коридоре к нему приблизилась мисс Коул и несколько смущенно сказала:

— Мистер Боэм просил вас заглянуть к нему.

Спенсер не нахмурился, словно ждал этого, да и чего угодно. Он вошел в кабинет и выжидательно остановился.

— Мне очень неловко, Эшби, и я хотел бы, чтобы вы пришли мне на помощь, облегчили мне эту мучительную задачу.

— Я понял, господин директор.

— Еще вчера было несколько настораживающих звонков. Сегодня утром о вашем деле говорили, кажется, по нью-йоркскому радио… — Так и сказал: о вашем деле! — И мне за последние три часа звонили уже раз двадцать. Причем тон со вчерашнего дня переменился.

Большинство

родителей как будто понимают, что вы ни при чем. Но они считают, что детям следует как можно меньше вникать в эту историю, и вы, разумеется, с этим согласитесь. Между тем ваше присутствие подогревает…

— Да, господин директор.

— Через несколько дней расследование закончится, страсти улягутся…

— Да, господин директор.

Эшби никому бы не признался, но в ту минуту он заплакал. Без слез, без рыданий. Просто глазам стало горячо и влажно, веки защипало. М-р Боэм не заметил этого, тем более что собеседник ободряюще улыбался ему.

— Буду ждать от вас сигнала. Прошу прощения.

— Вы тут не виноваты. До скорого.

Этот коротенький эпизод оказался куда важнее, чем казалось директору, важнее, чем предполагал Эшби. От Райена он все стерпел. И даже от доктора — в конце концов, это дело личное, почти интимное, касается его одного. Но теперь удар исходил из школы. И если бы ему было с кем поговорить начистоту, он сказал бы… Нет! Не стал бы он говорить. С этим не хочется примиряться.

Стараешься не думать. Он женился на Кристине. Собирался прожить с ней всю жизнь. Но, скажем, когда Белла пришла пожелать ему спокойной ночи, он работал на токарном станке. В своем так называемом закутке. А на что похож этот закуток? На тот, который он оборудовал себе в домике под зеленой крышей. У него и там стояло старое кожаное кресло. А к токарному делу он пристрастился в школьной мастерской. Лучше бы ему не углубляться в это, не доискиваться до сути. Он не чувствовал себя несчастным. Он избегал нытиков, ему, в общем, казалось, что жаловаться так же неприлично, как болтать о сексе.

М-р Боэм прав. Он — директор и обязан поступать именно так, как поступил. Из этого вовсе не следует, что он подозревает Эшби или осуждает его. Просто-напросто целесообразно на некоторое время… Мисс Коул все знала; когда он шел по коридору, она сказала ему неестественно веселым голосом:

— До скорого свидания! Очень скорого — я в этом уверена!

Как объяснить такое: в доме у жены он устроил себе уголок по образу и подобию школы, чтобы чувствовать себя уютно, а теперь школа, хоть и временно, изгнала его, как будто он.., чтобы он шел к жене и…

Эшби тронул машину, но на первом же повороте заложил слишком крутой вираж, и его из-за гололедицы повело юзом. Дальше он ехал уже осторожнее, пересек мост, остановился возле почты; в ящике у пего лежали одни издательские проспекты; две женщины, матери его учеников, ответили на его поклон удивленными взглядами. Наверно, это не они звонили директору, вот и удивляются, что встретили его в городе во время уроков. В аллее перед домом он увидел машину полиции штата; в гостиной сидели лейтенант Эверелл и Кристина. Жена бросила на него вопросительный взгляд.

— Директор выразил желание, чтобы я несколько дней не показывался в школе, — сказал Спенсер и даже слегка улыбнулся.

— Он прав. Это возбуждает учеников.

— А я, как видите, — вступил в разговор Эверелл, — позволил себе заехать поболтать с вашей женой. Мне хотелось до встречи с миссис Шерман, которая прибудет сегодня днем, получить кое-какие сведения о ней. И заодно уж о ее дочери.

— Я пойду к себе в кабинет, — сказал Эшби.

— Нет, прошу вас. Вы очень даже кстати. Признаться, я удивился, не застав вас дома; то, что произошло в «Крествью скул», не было для меня неожиданностью.